Входи, дружок, ночлег всегда открыт:
Новым гостям и старым крайне рады.
Я вижу, китель твой четырежды расшит –
Он был с тобой бок-о-бок и пережил блокады.
Видал огонь и воду, да мраморные чаши,
В которые до края вливался самогон.
Под вздохи милых дам и хохот братьев наших,
Не признававших силу и верящих в закон.
Нещадно обжигая сердца наивным тостом
И пламенем речей о мире и войне,
Искали честь со славой, а позже, на погосте,
Молчания минуты гремели как во сне.
Дождливые субботы кончались в понедельник,
Ветшали брусья старых, захудалых бань.
Рыдает над зерном незрячий добрый мельник,
К семейному портрету протягивая длань.
Из поколенья в поколенье есть константа -
Все горестей хлебают как посменно.
Если Беда шумна, до мерзкого бестактна,
То Счастье молчаливо и часто незаметно.
И молодые как всегда, без спроса,
Не ведая об этой жизни ни черта,
Берут себе всё то, что горячо и остро,
Всё неприкрученное без особого стыда.
Хлестать не устают вино и коньяки,
Бороться за вниманье жарким тостом,
А случись что так не подаст никто руки,
Ведь мир всегда устроен крайне просто.
Ни то орёл, ни то могучий сокол
В позиции креста играется с нулями.
В стране берёз, полей и битых стёкол
Бывает, что Христа распнут за гаражами.
И даже не припомнят о силе той в глазах,
Лишь посрывают глотки на много лет вперёд,
Толпы мажорный гул издавши в небеса,
Оправдываясь тем, что каждый ждёт свобод.
Снега, смешавшись с ветром, разрушат города,
Пустыне уступив приличные феоды.
До той поры у поколений лишь одна беда -
Невежество и невоспитанность народа.