Л О Д К А В Т У М А Н Е
Туман слегка клубился над рекой,
Дремучий лес к воде стоял вплотную,
Дремала тишина, царил покой,
И отражалось небо в светлых струях.
На берегу в орешнике густом,
На прелых листьях, мокрых от тумана,
Лежал сплошной кровоточащий ком –
Огромный волк в неисчислимых ранах.
Он понимал – отсюда нет пути,
Псы егерей давно ведут по следу,
Нет сил ползти, тем более, идти,
Нет у него ни шанса на победу.
Он думал об одном: собрать бы сил,
Последних сил, по капельке, по грамму,
И лишь на миг перетянуть весы,
И умереть, пронзив врага зубами.
Ему неведом был пощады смысл -
Бессмысленной и непонятной блажи,
Он не щадил, но совестью был чист
.И в трусости не уличен был также.
Ему сомнений был неведом дым,
Как и убийство ради наслаждения
Двуногих тварей, гнавшихся за ним,
Утративших свое предназначение.
Лишь человек сим свойством обличен –
Любую грязь отмыть самопрощением
И, предавая братское плечо,
Свою измену выставить священной.
Да, убивал, - лишь для того, чтоб жить,
(Рожденный волком, жить овцой не может),
И слов таких не знал, как слово «месть»,
Придуманное человеком тоже.
Он слышал лай собак издалека,
Он даже чуял приторный их запах,
А в нём их ненависть – на все века
.Попытку жалкую уйти от страха.
Ему же страх был вовсе не знаком,
Как и о смерти мысли не знакомы,
Законы жизни выдумал не он,
Как и корыстью не был он ведомый.
Он терпеливо час свой ожидал,
В нём сожаленья не было ни грамма,
У волка-воина единственный финал –
Исполнить долг и умереть без срама.
Он просто тихо угасал от ран,
Жизнь уходила в землю вместе с кровью,
И незаметно наплывал туман,
И шелестел камыш у изголовья.
Премудрость человечья велика,
Но вместе с тем лукава и порочна,
Как под туманом скрытая река,
Как мост красивый, но, увы, не прочный.
Добро и Зло, и подлость, и любовь,
Присущи одному лишь человеку,
И быстротечнее произнесенья слов
Лукавство клятв любить и ждать навеки.
Боготворящий и порочащий себя,
Раздвоенный, разорванный на части,
Придумавший прощение – Судьба! –
Порой, зовущий преступленье счастьем,
Он шёл сейчас за волком по пятам,
Он крови жаждал, но не мог на равных, -
Не мог руками и зубами – сам! –
И без коварства своего – подавно!
В своей привычке быть умнее всех,
Он знать не мог, что в сущности ничтожен,
Что вся планета от его утех,
Страдая, кровью истекает тоже.
Не ведал волк всей этой чепухи,
Он просто жил, как всё на этом свете,
Далекий от морально-пошлых схем
И от самовлюбленно-мерзких сплетен,
Которыми заполнен мир людей
И только им одним, по счастью, ведом, -
Что, убивая, выжить – не победа
Ни на земле, ни в небе, ни в воде.
Не ведал волк, что переврали суть,
Что искру божью затоптали в пепел…
Он умирал, его седая грудь
Вздымалась тише, реже, незаметней…
Вдруг из тумана, словно из стены,
Возникла лодка – темная, пустая,
И, словно с неба, стали вдруг слышны
Вой и рычание незримой волчьей стаи.
Затем всё смолкло – только плеск воды,
И вот уж лодки нос уткнулся в берег,
И понял волк, что лёгок, словно дым,
Что дикой боли даже след потерян.
В один прыжок, не чувствуя себя,
Он оказался в лодке деревянной
И грудью к днищу мокрому припав,
С ней растворился навсегда в тумане.
… Горели факелы, шумел под ветром лес,
Охотники прочёсывали берег,
Глазам не верили, но волк исчез...
Стоял туман, как волчья шкура серый.
Николай ЛЯТОШИНСКИЙ