Я влюблен в твое кино, Шерон,
Ты кино, глубочайшая трагедия, величайшая мыльная опера.
У меня уже появились седые волосы,
Как в бульварной газетенке желтые полосы.
Лгу всем вокруг, что много просаживал в покере,
Но пальцы все еще с закрытыми глазами набирают цифры твоего номера.
Где то зарево, способное стирать память?-
Ты бесконечность, сладость.
После нашего сценария, написанного нервами:
Мы по-прежнему друг для друга -
самые первые.
Но ты - небеса, неопознанные, без адреса,
Неизвестные небеса,
Где никто никогда прежде не был,
Ты - небо.
Ты пластинка с песнями француженок,
С текстами из хруста утреннего багета,
Музыкой из шелеста света
Последнего нашего лета.
Я храню твое короткое письмо,
В котором ты пророчески со мной прощаешься,
Знаю его наизусть,
Как псалом, погружающий в вероломную грусть:
«Когда день
сменяет ночь -
я целую твою тень.
Я целую твой ледяной призрак,
Чтобы согреться.
Возьми мою руку и пройди
изнутри
В наше на один вечер
единое сердце,
Пока ты еще мысленно в этой комнате,
как на краю земли -
Я твоя малышка последний раз,
Не способная сдержать радости
темно-оливково-карих глаз».
Ты моя навсегда малышка, Шерон,
Моя неизменная психоделическая поэма.