В нашем храме большом белокаменном
Есть икона семьи расстрелянной,
И незримо присутствуют с нами там
Из одиннадцати душ семеро.
И стояла у той иконы я...
И просила у них прощения
За безумное злодеяние,
За ушедшее поколенье...
Для чего? Не ведаю точно-то
Лишь смотрела в их тихие лица...
Вспоминала тот дом и комнату,
Где тому суждено случиться...
А еще вспоминала, как слушала
Их убийцы рассказ когда-то я,
Их убийцы благополучного.
Он записан был в шестидесятые.
Благовидный старик добрым голосом
Говорил спокойно обыденно...
И похоже гордился собою он,
И хотел он в убийстве лидерства...
Та беседа лилась как вода...
Или кровь, что водой обратили...
Никого, никого, никогда
За убийство не осудили.
Далека я от мысли, будто бы
Невиновна я в том деянии...
С мертвых спрашивать - ну не жутко ли?
Нужно личное покаяние...
Вопрошает к великой нации
За событиями позабытый
Год безумный, год восемнадцатый
Кровью мучеников политый.
Вроде многое рассекретили,
Вроде поняли что-то... Но только вот
Стерли с карты метро Площадь Свердлова,
Но оставили станцию Войкова...
Верю, слышат в Небесной Гавани
Все молитвы слезные, честные...
И стоит монастырь над Ганиной
Да встречает Ходы Крестные...