С начала с самого - это был просто кусок. Шмат, без особой формы. Холодный насквозь. И различий особых, между тем, из чего он состоял, - тоже не было. Ни сторон тебе, ни каких-нибудь, там, частей.
Выложенная с размаху на круг раскаленный, масса, сперва, вроде как и подтаяла. Как-то было просела, неожиданно для себя обретая основу… Но ка-кой-либо, там, приметной формы – все равно от этого не приобрела.
А круг этот, постепенно, вздрагивая и пошатываясь на основании, - пришел в движение... Не спеша так... Даже, как-то, знаете ли, и – нехотя...
А потом – все быстрей и быстрей... Задергался, толстый он, наращивая вес. После - не-много выровнялся: загладил скольжением-то сколотые края и загудел, заныл деловито от скорости, встряхивая и перемешивая на себе теперь уже скованную выбранным направ-лением силу.
Перепутываются в ней напряжения, толкает в стороны момент разрываю-щий. Ползет она, потихоньку растрескивается от тепла первого. Проседает вдавливаясь. Вминаясь, проваливается в центре.
И началось. Отпустил ее совсем холод-то! Разошлась мягко, казалось сперва, что совсем и навсегда уж замершая. Потянулась по каналам однородная-то...
Ан, нет: не целенькой-то оказалася! Неоднородности всякие там, каверночки. Где-то - сгустки (поди, разомни-ка ты их!).
"Ладно, большое, - туловищем, ты, будешь". А где-то – поползли, вытягиваясь рывками, сопельки трубочек... "Конечности, значит, глядишь, получаются: верхние пусть… ну, и нижние. Вот и славненько вышло: комки тел на растяжках ручонок подвешены. Снизу... значит, так: ножки пусть болтаются (для ходьбы... и еще – приседания).
Ах, ты ж, черт косой!
Не забыл едва:
головы ж шлепок надо сверху-то кинуть!
Снизу – быстро примазать зад
(ну, для равновесия чтоб...).
А, и ладно чтобы что-то там еще им.
Да, и так сойдет...
Эка невидаль!
Ведь под тряпками, потом новыми, -
будут скрыты детали приляпанные наскоро
и под ширмою, под цветастою,
не увидит-то промах никто уже...
Эх! Давай пошевеливайся круглый!
Так заделаю – удивлюся сам!..
………
Не сошлось видать,
что-то в мире знать:
Сорвались, вдруг, уроды, горячие, с обода!
На пол спрыгнули,
Не желая ждать:
Ни одежи себе и ни повода*.
Так задергались! Как могли – ну, плясать!
Я швыряю их: раскаленные!
"Руки прочь!" – шипят*.
И друг друга - хвать!
Вмиг спаялись, залипли в тугие куски
И тела их, и пальцы каленые.
(*Шипят: 1. шипеть от злости 2. шипеть, как вода на огне)
Замотались в круг, заплелись концы:
Лица, руки, зады - нету дела им!
И помчались пылать:
"Щас, наделаим"
Жгут, паршивцы, условности первые!
По теплу, по огню различая готовые танцы!
Я к ним лезу в круг: "Мол, пустите, а...
Без меня, поди ж, неудобно:
Перекошены рожи-то, глянь. Ноги - ломаны..."
"Отвали", хрипят. И, как могут, - летят!
"Не держи ты нас, черт условный"!
Я к ним снова: "Хочу"!!
"Разорвите круг"!
И, в конце-то концов: "Я создатель"!
Мой закон даешь"!...
"Да, видали в гробу!
Ты не лезь, давай!
Враз оттяпаем"!
И клешнею - хвать!
Пузырится от жара грань,
ни залезть, ни встать!
Между ними и мной, вдруг - пробел.
Покой.
"Эй, дыру заткнуть! Кликни там, кого!
Ты, там…. Рядом встань. И не дергайся.
Или кто еще есть на новенького"?
Лезу боком.
"С дороги»! «Долой»! «Моё!"
И вминаюсь в раскрученный кнут (уцепившись зубами для верности)
С ними ритм ищу! Лично(!!) время в щепу хлещу!
Ох, я дерзок и крут!
И такой же стал страшный:
Раскаленный.
Кривой!
Изломает танец тебя: ему-то что!
Он такой, какой есть: хочешь - выдержишь
«А не хочешь, так - вон!
На всю жизнь заслон
С тела падают, плавясь,
свободы движенья куски
Снова в холод покоя, не жди,
Не надейся, ты. Выбежишь»!
Танец силы: вокруг и в тебе. Волной.
Бьет струей размывая пределы
И подвязанный в ритм
летишь сам не свой
«Принадлежностью мелкою» ловкого дела
6. Э-э-т-т-то что за дела-а?! А!?
Сначала первые чёрте-что вытворяли, поспрыгивали, понимаешь, с подставки, танцуют чего-то там своё, не по роли и вовсе, а теперь и последний (скульптор: только сляпан-ный), даже еще и не подсохший-то толком – туда же рванул. Без рук, без ног, голова одна, да глаза, в кулак, величиной, а тоже: "Летать»! Кричит. "Свободу давай! Я как все хочу"...
А эти, пузатые, - и рады. Сначала поупирались: вроде как ухватить «головастого» им не за что!... Так он – настырный, гад, оказался: уши нос добровольно им, понимаешь, протяги-вает! А эти – тоже хороши: потом - хвать его, и вмешали быстренько кому-то в живот. Он- то и счастлив, дурень: «То ничего вообще, а то вдруг все и сразу»! «И плевать-то хотел, что не видно ничего. В перспективе, так сказать, снаружи - все оно Есть. Здесь правда темно, зато там – красотища и лечу! Лечу ведь, братцы»!...
Вобщем, похватал я их клещами (горячие черти!) и в корыто с водой: охладитесь сперва. А потом, на нитки тонкие, руки-ноги их – посадил, ну, чтоб по порядку все: "шаги", там, "поклоны", "равняйсь, "вали отседа"! Хорошо стало спокойно. Каждому по роли в зубы.
Тело перекинул под ширмою - вот тебе и превращение для зрителя дивное: только что - ведьма тощая, вроде была: кривая, тряпье в заплатах... Раз! Гляди теперь: богатырь прямой как стрела, ноги – в бархате, брюхо – в сверкающих латах. После – всех в мешок, не ме-шали чтоб. А с утра - опять: мне под ними, за ширмой, плясать...
5. Ух. Угомонились вроде: и первые и создатель и тот, кто главной куклою по пьесе на-значен был. У каждого – характер! Каждый жить хочет. А я, что спрашивается, не человек? Мне, значит, отдыхать не надо. Они что: тряпки – палки – глина - пуговицы... А я?!
Я – нет. Я-то живой. А хлопот от них - первым свалишься. Тоже летать хочу! Ноги ватные... Изменения - и мне подавай! Тверже камня я. Ох. А, ведь видать, что так и сидеть глав-ным-то, и никто про меня не узнает...
4. Ах, я и не думала, что здесь, в мешке, и такие страсти....
3. Эй! Вы там, хватит ерзать....
2. Ну, вы даете! Сказки и то интереснее...
1. Вы! Что там себе думаете?...
Ноль:
«Так.
Стоп.
Молчать всем.
Я здесь только думаю.
Занавес».