Шёл дождь. Точно в толпе зонтами,
Сцепились в странном месте мы словами,
Добавили узлов и витиеватость фраз…
Так просто начинался наш рассказ.
Ты был хмельной. Я головой качала.
Чему-то улыбалась и мечтала
О рыжем солнце в хмуром ноябре.
Вздыхала и писала вновь тебе.
Ты мне звонил. Настойчиво и громко.
И, как больной, что скручиваем ломкой,
Не мог и не хотел. Хотел и мог.
Ворчал, будто душою занемог.
Потом молчал. Верно, решал все случай.
Я пила чай и выла - ну, не мучай!
Ведь тишина твоя контузила сильнее,
Чем все твои звонки. От холода немея,
Опять печатаю. Я будто бы во сне.
И брежу снегом в грязном ноябре.
Ты забывался. Я ,тебя прощая,
Напоминала и вливала снова чая
Очередную чашку внутрь себя.
А так хотелось влить бокал вина…
Мы обсуждали « Ленинград» и звёзды,
Булгаков стал кумиром нашей грёзы,
Ты обещал экскурсию в Москве
И приглашал на Новый год к себе…
А я вдруг отчего-то надломилась.
Внутри так что-то хрустнуло! Завилась
И жгучим пламенем пронзила естество
Мое тоска… Хочу. В твоё окно.
На твой этаж, где книги вместо стен,
Где пахнет пылью. Прошлого где тлен
Застыл и замер в нерешительности. Где-то
На заднем дворике Ока. Зима швырнула вето
Морозной оплеухой наотмАшь.
Испепелил мне душу твой мираж…