То в том столетии, то в этом
стираю кроссы об асфальт,
и тянется за мною следом
открытый всем ветрам гештальт.
А людям будто нету дела,
что я меж ними прохожу,
и вижу тот же дом, аллею,
в закат скользящую баржу.
А коли так, то с тенью вкупе
дано и плакать мне и петь,
и поцелуем смерти в губы
дано мне будет умереть.