— Достаточно будет сказать, любезный читатель, что предположительно в одной стран Азии жило-было чудовище, которое называли Химерою, наводившее ужас на окрестности. — Так начинает свой рассказ «Химера» Натаниэль Готорн — один из первых и наиболее общепризнанных мастеров американской литературы.
Именно Готорн одним из первых транспонировал короткие сроки шестой песни «Илиады» Гомера, в которой Беллерофонт убивает Химеру, в полноценный рассказ, изданный в 1851 году в сборнике «детских» рассказов под интригующим заглавием «Книга чудес для девочек и мальчиков» (A Wonder Book For Girls and Boys).
Эта удивительная книга чудес в переводе, выполненном А. Смирновым в русской сказочной, почти былинной традиции, была издана в Москве в 1868 году и приобрела известную популярность.
— Рассказ обо всех зловредных действиях этого чудовища занял бы так много времени, что я не окончил бы его до захода (восхода) солнца, смотря по тому, когда начинать. —Продолжает свой рассказ Готорн. — Если верить дошедшим до нас преданиям Химера была животным таким ужасным, таким ядовитым, более того настолько странным и необъяснимым, какого никогда ранее не являлось на этом свете (хотя, возможно, являлось на том). Она имела хвост, похожий на хвост змеи, из туловища поднимались три головы: одна — львиная, другая — козлиная, третья — ужасной змеи. Из трех пастей выбрасывались огонь и дым, то попеременно, то разом, в зависимости от сложившихся обстоятельств. Не сохранилось очевидцев, имеющих возможность утверждать о наличии у чудовища крыльев, но, вне зависимости от того было ли оно с крыльями или нет, оно бегало как козел или лев, ползало как пресмыкающееся, и все эти различные способы движения придавали ему скорость этих трех животных вместе взятых.
— Что касается до ужасов, которые наводило на окружающие страны это ненавистное чудовище, этого нельзя себе вообразить; оно могло своим дыханием обратить в пепел или целый лес, или зеленое поле, или деревню с ее огородами и домами. Оно опустошало до основания целые области, пожирало людей, животных, и проглотивши их изжаривало в своем брюхе, как в печке, раскаленной докрасна. Мои маленькие дети, я желаю, чтобы Химера никогда не встречалась с вами!
Беллерофонт — герой рассказа американского писателя — не колебался ни минуты и объявил царю ликийскому Иобату, что или Химера падет под его ударами, или же он сам лишится жизни в борьбе с нею.
Ах, уж эти вечно уверенные в себе американцы со своими наивными «сказочками» о непременной победе добра над злом.
Первая мысль Белерофонта была о верном спутнике любого героя — коне, — ибо ввиду необыкновенной быстроты чудовища, никому не удавалось победить его, сражаясь пешим.
Сочетая отвагу с благоразумием, что всегда полезно в сложных ситуациях, герою необходимо было заручиться поддержкой крепкой, быстрой, а по возможности и летающей лошади. Какая другая лошадь могла соединить в себе такие необыкновенные качества, кроме Пегаса? Этот конь, помимо белоснежного окраса, вдохновения и великолепных ног, имел еще, по словам очевидцев, стреловидные крылья серебристого оттенка, позволяющие перемещаться в воздухе со сверхзвуковой скоростью. Конечно, недруги отвергали саму возможность существования такого мифологического животного и утверждали, что эти пресловутые крылья не более, как поэтическая аллегория или вымысел. Однако, Беллерофонт, каким бы чудесным не казался этот рассказ, ни на минуту не сомневался в его истине. Вступив в бой с Химерой без крылатого помощника Беллерофон рисковал сгореть от дыхания чудовища или пасть от его ужасных когтей и понимая, что в одиночку с Химерой не справиться, прилагает невероятные усилия, чтобы приручить крылатого коня Пегаса и обрести шанс на победу в этой смертельной схватке.
Наконец обнаружив Пегаса в Греции (как известно в Греции, по утверждению одного из героев знаменитого советского кинофильма, все есть) и приручив этого свободолюбивого упрямца Беллерофонт воскликнул:
— Благодарю Пегас, теперь ступай прямо к чудовищу!
Пегас, с быстротой молнии (спасибо бескорыстный дружище), бросился на это исчадие природы, которое возвышалось как гора над окружающей местностью. Беллерофон, как только они приблизились к нему, нанес Химере жестокий удар. Но, прежде нежели он мог удостовериться, насколько оказался точным его удар, Беллерофонта отбросило на огромное расстояние. Только тогда он заметил тогда, что срубил одну голову и это была голова козла. Но зато головы льва и змеи восприняли в себя всю свирепость первой и засвистели с удвоенною яростью.
Не удивляйтесь, мой пытливый читатель. Конечно же первой и должна была пасть голова козла — ведь козлы от природы упрямые, своенравные создания, которые устремляются вперед очертя эту самую голову, не могут своевременно оценить опасность и падают ниц, поверженные ударами козлиных судеб.
Вторым ударом смельчак поразил голову льва. Но на этот раз дело не обошлось без неприятных последствий, потому что Химера глубоко вонзила когти в плечо нашему храброму витязю, повредив при этом и левое крыло бесценного Пегаса. Однако голова льва была поражена и с грохотом свалилась на землю, испуская в процессе падения последнее дыхание в виде облака горячего пара.
И этому есть закономерное объяснение.
Львы — отважны и величественны, смелы и безрассудны в принятие решений. Ветра перемен, революций и войн, как гильотины сдувают с буйных плеч их гривастые головы, украшенные модными стрижками лучших парижских барбершопов.
Химера, сохранив главное — голову змеи, — сумела утроить ярость, сосредоточив в этой мудрой и дальновидной голове нерастраченную энергию двух утраченных. Она ловко изрыгнула столб пламени, который поднялся метров на сто в вышину и испустила пронзительный призывной свист.
Заметим, что змеи — весьма мудрые пресмыкающиеся, способные не только к мимикрии, но и к полной смене кожи — не только легко выживают в любых социальных потрясениях, но и способны к коварным ядовитым укусам, перерождению и возрождению несостоятельных химерских идей.
В третий раз натянул богатырь повод и направил Пегаса уже не во фланг чудовищу, а прямо в изрыгающую пламя пасть. Нападение было стремительным, как проблеск молнии.
Но стоило Пегасу с неустрашимым седоком приблизиться к Химере, как чудовище, совершив невероятный, поистине змеиный пируэт, обвила летящую пару своим гибким телом и сдавила его в своих смертельных объятиях. Кто не знает, что общение со змеями тет-а –тет способно привести не только к потере репутации, но и самой жизни.
И на этот раз смельчака выручил раненый Пегас, который устремился ввысь, поднялся выше гор, достиг облаков и почти потерял из виду грешную землю, волоча за собой змеиное тело Химеры. Беллерофонт смело обернулся и очутившись лицом к лицу с ужасной пастью, не побоялся взглянуть в лицо опасности. И если бы не мифологический щит, принявший на себя удар змеиной челюсти, вероятнее всего Беллоронфот сгорел бы заживо или был рассечен на части ужасными змеиными зубами.
Лучшее средство сражаться с химерами как раз состоит в том, чтобы, набравшись наконец мужества, приблизиться к ним на расстояние вытянутой руки и заглянуть в глаза грядущей опасности. В надеже растерзать своего противника ужасными когтями, Химера, обнажив привлекательную грудь, бросилась вперед. Беллерофонту хватило этого мгновения, чтобы вонзить в ее сердце свой меч по самую рукоять.
Ослабевающее чудовище наконец оставило Пегаса и устремилось вниз с высоты парящих облаков. Пламя, вырвавшееся из груди Химеры, распространяясь на версту, светилось как хвост падающей кометы, неотвратимо несущейся к земле и ясно различимый невооруженным глазом в закатном небе Лакии.
На заре, несколько обывателей, отправляясь по обыкновению на службу, увидели, к своему великому удивлению, что несколько десятин поверхности земли были покрыты слоем черного пепла, после чего слухи о Химере в этом царстве-государстве постепенно сошли на нет.
Неужели все было кончено?