Как говорится, в семье не без урода, а в деревне не без придурка, ну в крайнем случае – не без поганца. Жил у нас в посёлке некий Загадин, плюгавенький такой мужичошка неопределённого возраста. Но молодился. Гаденький такой, но гладенький, со скользкой сладенькой полу улыбочкой и бабьим голосом.
И всё-то его к тёткам помоложе тянуло, всё около них крутился, то «шпильку» какую ввернёт, то двусмысленность, а то и вовсе недвусмысленность изрыгнёт. Ну, а как же, в адрес мужиков-то боязно – вломить могут. Но мужики о такого и руки-то марать брезговали, в крайнем случае пошлют по-матушке, правда, в необозримые дали. Знал, что не накостыляют, но дистанцию всё ж таки держал.
Да и тётки у нас тоже не промах! Осадят как, что и есть! Однако ж тумаков не наподдают. Хотя, была одна особо дерзкая – по мордасам так саданёт, что только зубы сбрякают. Вот с ней-то Загадин связываться очень опасался.
Мы всё гадали: от какого же слова произошла его фамилия – от загадки или гада. Некоторые злые языки склонялись к тому, что от гада. А гады, в нашем поселковском понимании, не только змеюки разные, но и оводы, комарьё, слепни, клопы, тараканы… В общем, в посёлке и соседних деревнях его Клопом прозывали, очень уж вонюч был в прямом и переносном смысле. В прямом, потому как в любое время года носил он суконные боты из серии «Прощай молодость», называл он эти боты онучами. Так вот, онучи Клоп не проветривал, а портянки вовек не менял и смердил исконным поскотным на всю округу. А в переносном – везде свою носопыру сунет, везде отметится, да так, что начинаешь по полной понимать выражение насчёт чешущихся кулаков.
И был у Клопа двойной бзик, мощный такой бзичок. Перво-наперво, являлся Клоп убеждённым монархистом и всё сокрушался об утерянной империи и мечтал возвернуть в «родное лоно» прежние колониальные территории, включая Аляску.
А вторым пунктом его неукротимого черносотенного бзика был еврейский вопрос. И вот этот пункт даже перевешивал первый.
Как назло (назло, конечно, для Клопа) врачом общей практики в нашем медпункте работал человек по фамилии Розенблюм. Нашёлся знаток, который перевёл необычную в этих местах фамилию как «розовый цветочек». Вот и стали местные величать Розенблюма Доктором Розоцветом. Розенблюм не возражал и вскорости новое имя прочно приклеилось к доктору. А потом и всё его семейство стали называть Розоцветами.
Доктор Розоцвет попал в наш посёлок ещё лет двадцать назад по направлению, тогда только-только входили в моду врачи общей практики. И на удивление быстро прижился здесь, женился на местной учительнице, обзавёлся детишками, кошкой и собакой, половиной домика с огородом да и врос постепенно в эту землю. Вот эти полдомика с огородом, как говорится, и подливали масла в огонь.
Дело в том, что Доктор Розоцвет имел не только светлую голову, доброе сердце, обширные медицинские знания, но и умелые работящие руки. И в свободное время он вместе с женой и детьми превратил небольшую расхлябанную развалюху, выданную в своё время ему как молодому специалисту, в добротный радующий глаз сказочный домик, точнее полдомика, потому как во второй половине проживал… Клоп.
Доктор Розоцвет неоднократно предлагал Клопу скооперироваться и вместе перекрыть крышу, обшить домишко новым тёсом, или вообще обложить кирпичом, украсить наличники резьбой, провести в дом водопровод и канализацию, да мало ли как ещё можно благоустроить жилище. Но Клоп все предложения стоически отвергал. Поэтому всё получилось как в известной песне : «А в это время женщины копали и продвигались женщины вперёд".
Половинка Розоцветов, постепенно обрастала пристройками, благоображивалась, розенцветовская часть пространства под крышей превратилась в мансарду с башенкой и флюгером. И за двадцать лет бывшая невзрачная половинка неузнаваемо преобразилась. Обложенная кирпичом, завершающаяся остроконечной черепичной крышей, она стала напоминать домик из немецких сказок, этакий немецкий вариант теремка. А рядом ухоженный сад-огород с посыпанными гравием и песком дорожками. И ведь всё своими руками! И диссонансом этой красотище была задрипанная вторая половинка, которая смотрелась как нарыв на теле крепкого красивого богатыря.
Клоп только зубами скрежетал. Ох, как мечталось ему спалить ненавистное архитектурное сооружение, но его собственная развалюхинская половинка являлась мощным сдерживающим фактором.
И чем больше хвалили Розоцвета люди – тем сильнее ненавидел его Клоп.
Клоп неоднократно по пьяной лавочке предлагал мужикам «накостылять этому еврею», правда, он называл Розоцвета не евреем, а пакостным мерзким словечком, вкладывая в словечко всю свою непомерную патологическую ненависть. Но мужики на его провокации не велись, даже пьяненькие. Доктора Розоцвета во все окрестных деревнях любили, ценили и уважали. Даже глубокой ночью, в любую погоду, он мчался на вызов, пешком, на машине, или даже на лошади, если грязь была непролазна для машины. Он, наверное, помчался бы даже на собачьей упряжке, доведись такое.
«Да будет тебе!» – говорили Клопу мужики, чего пристал к человеку».
Но Клоп не унимался. «Я ему зубья-то повыщелкаю!» – орал он, разухарившись. А местные только посмеивались: «Ну-ну. щелкунчик, давай повыщелкай двухметровнику со своими полутора с кепкой и на каблуках!»
Вот с этими-то «зубьями» и случился дальнейший казус. И замешана в данном казусе, помимо Клопа, была та самая, особо дерзкая, которую Клоп побаивался. Так вот, особо дерзкая, в просторечье Китишна (укороченное от Никитишны), как-то в магазине услыхала очередной пакостный выпад Клопа в адрес Доктора Розоцвета и весь её внутренний вулкан взорвался с такой силой, что, пожалуй, Этне, Везувию и Эребусу вместе взятым было тяжело тягаться с извержением этого её вулканища. Дело в том, что буквально месяц назад у сына Китишны, тринадцатилетнего Лёшки случился аппендицит с угрозой перитонита. И Доктор Розоцвет, опасаясь, что по местным дорогам в пору распутицы парнишку до районной больницы не довезти, решил оперировать сам, благо квалификация врача общей практики это позволяла. И ведь отстоял парнишку! И не только отстоял, но и выходил. Чем снискал ещё большее уважение односельчан и приобрёл в лице Китишны ярого защитника.
И вот теперь в уши Китишне ворвался мерзкий голосишко Клопа, поносящего Доктора Розоцвета на все лады. И Китишна с разворота так саданула Клопу по челюсти, что у того только зубы сбрякали и не менее двух вылетело из поганенького рта на магазинский пол.
«Я тебя засужу!» – схватившись за челюсть, простонал Клоп.
«Давай, суди!» – отрезала Китишна и с достоинством вышла из магазина.
«Бабоньки, вы видели, видели?! – заверещал Клоп, – она мне зубы выбила. эта поганка Китишна!»
«Никто ничего не видел, не было такого» – спокойно отчеканила продавец, – женщины, кто-нибудь что-нибудь подобное видел?»
«А чё было-то, чё? Никто ничего не видел. Ничего и не было. Китишна сюда даже и не заходила. Да тебе блазнится на пьяную голову! Иди проспись, пьянь!» – затараторили женщины.
Всю ночь Клоп промучился с зубами, потому как помимо двух выбитых, воспалился ещё один зуб и за ночь набух такой флюсище, что смотреть было страшно.
«Иди к Розоцвету. Он зубы хорошо вырывает, не больно. У него сейчас на это дело и корочки есть, выучился ещё и на зубника» – посоветовал Клопу единственный приятель.
«Ы-ы-ы!» – отрицательно замотал головой Клоп.
Дело в том, что примерно год назад Клоп написал на Розоцвета донос в районный здравотдел, мол Розоцвет ничегошеньки не петрит в медицине, берёт взятки и не умеет лечить зубы. Приезжала комиссия, ничего криминального в деятельности Розоцвета не нашла, да ещё и по результатам проверки наградила доктора районной грамотой и подала заявку на областную награду. Такого результата Клоп никак не ожидал. Выходит, он своей собственной рукой поспособствовал награждению ненавистного Розоцвета – это для Клопа стало поистине ударом!
В довершение всего Розоцвета направили на трёхмесячные стоматологические курсы. Вот тогда-то поселковские и жители окрестных деревень намаялись слихвой – по каждой болячке приходилось трястись за пятьдесят километров в районную поликлинику. Ни врача на дом вызвать, ни уколы не поставить, ни лекарства не купить в местной аптечке. И когда Доктор Розоцвет вернулся с курсов, его встречали с триумфом. К тому же, к этому времени районные власти распорядились сделать в медпункте ремонт, и даже открыли стоматологический кабинет.
Клоп, будучи убеждённым антисемитом, всячески игнорировал медпункт и его доктора. И длился этот игнор без малого двадцать лет.
И вот теперь, не в силах терпеть боль, Клоп появился на пороге медпункта и был усажен в стоматологическое кресло. Доктор Розоцвет обезболил очаг воспаления, и сказал, что конечно же надо удалять, но он попробует зуб спасти.
Клоп кивнул и попросился в туалет. Напрасно доктор ожидал его около получаса. В это время Клоп уже трясся в машинёшке приятеля прямиком в райцентр по направлению стоматологической клиники.
В клинике подтвердили необходимость удаления зуба и тут же всобачили замораживающий укол. Около кресла с Клопом столпились люди в белых халатах и масках (как потом оказалось – практиканты), один из них взял в руки клещи и не успел Клоп охнуть, как зуб оказался выдернутым.
- Ты что?! – прошептал один из белых халатов, – ты же не тот зуб выдернул! Вот этот надо было.
- Ну, это поправимо! – тут же откликнулся третий халат и, выхватив у первого клещи, с ходу оприходовал второй зуб.
Но оказалось, что и это не тот зуб.
-Воспаление очень обширное, вон какой периоститище! Не иначе воспалились все зубы этой стороны, - глубокомысленно заявил один из практикантов.
Клоп заподозрил что-то неладное и заёрзал в кресле. Когда его слуха коснулся звук звяканья третьего зуба о металлический поддончик для отходов, Клоп, вытаращив глаза и еле ворочая одеревеневшим языком, выдавил:
-Ыта каой суп?
-Нет, есть вам пока нельзя, даже суп. Только через два часа.
Но Клоп, не переставая, твердил: «Суп! Суп! Суп!»
-Пациент, вы нам мешаете работать! Суп не ранее чем через два часа, - строго заявила одна из практиканток и взяла в руки клещи.
Когда, завершив работу с первой группой практикантов, около данной практикантской толпы появился врач и увидел четвёртый удалённый зуб (и всё не тот), он только за голову схватился. И взялся за дело сам.
Больной зуб захватить целиком было невозможно – он развалился на части, поэтому стоматолог стал выдирать его по частям, с пояснениями, что есть что у данного жевательного орудия. Одновременно он демонстрировал эти частички практикантам.
Тем временем заморозка стала отходить. Клоп начал верещать, ему всадили ещё один укол и довершили начатое. Когда пациент несколько пришёл в себя, врач объяснил ему, что удалены четыре зуба, так как все они были воспалены и не подлежали лечению, про пятый зуб он деликатно промолчал. И главное не придерёшься – помимо больного зуба у остальных четырёх и в самом деле был мощное поражение кариесом (хотя, могли ещё и пожить!).
Лишиться семи зубов за сутки – это было, конечно, очень эпохально. И вполне соответствовала прежнему Клоповскому заявлению насчёт «выщёлкивания зубьев». Первоначально Клоп хотел писать на врачевателей в здравотдел, но после почему-то передумал, видимо, сломлен был своим неудачным выбором стоматолога. А к его противненнькому бабскому голосишке прибавилась ещё и шепелявость.
После этой зубной эпопеи Клоп как-то махом и неожиданно для всех потерял интерес к Доктору Розоцвету и перестал его третировать. А потом и вовсе съехал из посёлка в соседнюю область, к родне. И люди говорят, что черносотенные замашки и «трепетное» отношение к еврейскому вопросу с него как рукой сняло. Или, может, прикидывается?