Этот домик с красивыми резными ставнями стоял рядом с оживленной трассой. Там жила пожилая женщина Мария Ивановна. Прошло уже много лет, как она осталась одна. Муж ее Фёдор Игнатьевич пришел с фронта без ноги, да с осколком в сердце. И этот крошечный осколок никак нельзя было удалить – опасно для жизни. Так и мучился последние годы своей жизни Фёдор, пока сердце его не остановилось.
Фёдор приметил Марию во время уборочной. Сидела она на весовой, взвешивала машины с хлебом, которые отправляли в город.
- Ой, да нужен я этой девчонке, ей, поди лет семнадцать только, а мне уже скоро тридцать, думал Фёдор, и даже смотреть боялся в ее сторону.
У Маши было синее васильковое платье, и глаза такие же синие, русая коса ниже пояса и звонкий голос, как колокольчик. Приезжие шоферы, которые приезжали на уборку часто заглядывались на нее, пытались ухаживать, цветочки возили, подарочки из города, но она была непреклонна, как будто ждала своего, который зайдет в сердце и навсегда там останется.
Как-то раз подъехала к весовой машина, а из нее вывалился пьяный шофер. Он начал приставать к Маше, пытался обнять ее, лез целоваться. Девчонка сопротивлялась как могла, но парень был здоровый, да еще хмель била в голову. В какой-то момент Маша смогла вырваться из цепких рук, рванула вперед и услышала, как рвалось на ней ее любимое васильковое платье. Федор оказался рядом, подскочил к парню, дал ему своим большим кулаком по зубам, тот аж отлетел. Потом кинулся к Марии, которая тряслась от страха и пыталась хоть как-то прикрыть свое тело под разорванным платьем. Федор снял с себя рубашку и надел на худенькие плечи девушке. Она подняла на него свои заплаканные васильковые глаза и прошептала, ели слышно:
- Спасибо вам большое, Федор! Чтоб я без вас делала.
Тут уже подоспели другие водители. Стали стыдить товарища, оттащили его с весовой куда-то с глаз подальше. А Мария и Федор так и стояли, смотрели друг другу в глаза и молчали. Через месяц они сыграли свадьбу, а еще через месяц началась война.
Тяжелое было время. В колхозе мужиков совсем не осталось, все держалось на женских плечах. Когда стали в деревню приходить похоронки, то Маша тайком ото всех стала бегать в соседнее село в храм. Зайдет Мария туда, упадет на колени перед Николаем Чудотворцем и просит его со слезами на глазах вернуть ее Феденьку живого, да невредимого. Потом встанет, вытрет слезы, поставит свечку, да бегом домой, чтобы до работы успеть вернуться.
И однажды зашел в дом Федор на двух костылях. Маша месила тесто, да напевала под нос свою любимую песню «На Муромской дорожке». Федор немного полюбовался женой, да и сказал:
- Хорошо хозяйка поешь! Встречай мужа с войны!
Мария обернулась, да так и упала в обморок. Когда очнулась, то увидела над собой склонившегося Федора. Только потом она увидела костыли:
-Жив! Жив, родной! - кинулась к нему Маша. Прижалась к нему всем телом так, что Федор не мог разжать ее рук. Это потом уже, когда прошло много лет, Мария рассказывала, как вымолила своего Феденьку у Николая Чудотворца. А до этого молчала. Тогда нельзя было комсомолке ходить в церковь.
Федор вырезал из дерева себе протез, научился ходить на нем так, что никто сразу бы и не догадался, что он без ноги, только вот осколок в сердце иногда щемил. Мужчина плотничал, да так хорошо у него получалось! Все потом ходили мимо их дома и восхищались резными ставнями да наличниками. Жили хорошо, весело, вместе песни пели, да работу по дому делали. Все было хорошо, только вот деток у них не было. У всех ребятишек полный дом, а они все одни! Скоро уж двадцать пять Маше, пора бы! Как-то она вспомнила, как во время войны она бегала в соседнее село в храм. Решила она, что опять пришло время обратиться к Богу.
Встанет Федя утром, а жены нет. Позовет ее, нет ответа. А когда прибежит она раскрасневшаяся откуда-то, да молчит, ничего не говорит, у него начали закрадываться сомнения… уж не нашла ли моя Машенька ухажёра себе на стороне? Узнаю – убью обоих! Но так продолжалось недолго. Решил Федор проследить за женой, а когда увидел, как она в храм зашла, да перед Богородицей стоит на коленях в слезах, стал ругать себя дурня по чем свет:
- Да как же я смел подумать? Да как мне могла прийти такая мысль в голову? Это же Маша моя, мой колокольчик! Федор не сказал жене ничего. Только еще крепче стал любить ее, да оберегать. Вскоре у них родился Ванюшка, потом Настенька, Андрейка, Танечка и «последушик» - Кирюшка. Все детки были с огромными васильковыми глазами, как у Марии. Учились хорошо, помогали по дому всегда, а потом один за одним покинули родной дом. Кто учиться уехал, кто замуж выскочил. Опустел дом Федора и Марии. Нет, дети их не бросили, всегда приезжали на дни рождения, да праздники, потом уже с внуками стали ездить, иногда на лето оставлять. А как только разъедутся все, становится в доме тихо, так садятся Маша с Федором, да песни поют…
На Муромской дорожке
Стояли три сосны,
Прощался со мной милый
До будущей весны…..
Как-то вечером Федору совсем плохо стало. Отвезли его в город, там он и умер. На похороны приехали все дети и внуки. Звали потом мать с собой в город, но она на отрез отказалась:
- Куда же я от своего Феденьки поеду? Тут он, значит, и мое место здесь!
- Мам, ты хоть хозяйство уменьши! Куда тебе столько? Тяжело одной! —говорили дети.
- Пока сила есть, буду держать, а как не станет – переведу.
Прошло немного времени и стали свататься к Марии Ивановне вдовцы. То свои, местные, то из соседних деревень. Как представит она, что по дому кто-то ходить будет, да трогать то, что руками Феденьки сделано, так сразу отшивала всех! Так и шли годы вереницей. Дети опять не раз звали ее к себе, только она и думать не хотела об этом.
Зимним вечером Мария Ивановна услышала, как жалобно скулит где-то около дома собачонка. Она оделась, включила свет во дворе, смотрит по сторонам – нет никого.
- Показалось что ли? – подумала она и зашла в дом. Но через какое-то время, она опять услышала какие-то звуки, не похожие уже на вой собаки. Женщина вышла во двор, прислушалась хорошенько и заметила, что дверь ее сарая приоткрыта, а оттуда доносятся какие-то непонятные стоны. Мария взяла фонарь и пошла в сарай. Она без страха зашла в него и увидела, как девчонка лет шестнадцати лежит в углу на сене и корчится от боли.
- Что с тобою, дочка? Ты бы в дом постучала, я бы открыла тебе, фельдшера позвала.
- Уйди, бабуля, - закричала девчонка! Мне не до тебя! Не нужен мне ваш фельдшер!
- Да как же так? Вон тебя как скрючило!
- Ничего! Сейчас отлежусь и уйду!
- Да кто ж тебя тут оставит? Пошли в дом, там полежишь. Я одна живу, чаем напою, пирожками угощу, пошли, дочка!
- Ой, больно-то как! – завопила девчонка, - ой, мамочки, помираю!
Мария выскочила из сарая и побежала за фельдшером. Жил он через три дома. В окнах света нет, спят все. Женщина постучала в окно.
- Кто там? Чего не спится? – закричал фельдшер.
- Это я, Мария Ивановна, соседка ваша! У меня беда, возьмите свой чемоданчик, помощь нужна.
- Что там, Ивановна стряслось? До утра не потерпит?
- Нет, там человек помирает!
- Ну так бы сразу и сказали!
Фельдшер быстро собрался, и они пошли к Марии Ивановне. Уже подходя к дому, они услышали крики из сарая. Там было темно, от света фонаря почти ничего не было видно.
- Кто это тут у вас, Ивановна?
- Не знаю, услышала вой, вышла, а тут девчонка лежит, потом кричать начала, что помирает.
Девчонка уже кричала так, что слышно было, наверное, всей деревне.
Фельдшер схватил ее на руки, приказав Марии Ивановне схватить его чемоданчик и бежать за ним. Когда зашли в дом и положили девчонку на кровать, то все стало ясно: она рожает.
- Девонька, а сколько лет-то тебе? – спросила Мария Ивановна
- А вам какая разница? – ответила девчонка.
- А откуда ты? Где родители твои? Отец ребенка где? – спросил фельдшер.
Но девчонка опять начала корчится от боли.
- Мария Ивановна! Вода нужна, пеленки, полотенца… быстро! – сказал фельдшер – вон у нее уже потуги начались, родить скоро должна.
- Да вон у меня на плите стоит вода в кастрюле большой, хватит!
Через минут двадцать дом наполнился криками новорожденного ребенка. Родился крепкий мальчишка. Его обмыли, запеленали в пеленки, которые Мария Ивановна бережно хранила в сундуке.
- Поздравляю, мамаша! У вас мальчик! – сказал фельдшер девице, - как звать-то тебя? А то мы в суматохе даже не спросили!
- А вам какая разница, – ответила девчонка, - пацан мне не нужен, заберите его… сдайте куда надо, я немного полежу и уйду!
- Да куда же ты пойдешь, милая? Вон дите у тебя, такой хорошенький, здоровенький! – сказала Мария Ивановна.
- Я же сказала, он мне не нужен, мне некуда идти с ним!
- Да как же так? Ведь где-то ты жила до этого? Родители у тебя есть? – спросил фельдшер.
- Есть, но они как увидели мой живот, так из дома выгнали!
- А отец ребенка?
- Так он тоже как узнал, дал мне денег на аборт, но я не смогла его убить. Когда роды начались, я ему позвонила, он приехал, меня вывез из города и бросил на трассе.
- Ужас какой дикий! – запричитала Мария Ивановна, - где ж это видано? Сердца у него что ли нет? Скажи хоть, звать тебя как?
- Катя, - сказала девчонка и заплакала.
- Надо бы в милицию сообщить, Ивановна! Пойду к Макарихе, у нее телефон в доме есть, - сказал фельдшер.
- Погоди, Сергей Николаевич! Видишь, девчонка не в себе. Давай до утра подождем?
- Хорошо, Ивановна! Под твою ответственность!
Фельдшер ушел, а Мария Ивановна начала рассказывать Кате про свою жизнь: как она ждала мужа с войны, как в храм бегала тайком, как потом деток ждали, а их все не было, и опять бегала в храм и молилась, чтобы он послал им детей. Рассказывала все, что было в ее жизни, о детях, внуках, как одна осталась.
- Ладно, поспи, дочка пока малец спит, и я пойду полежу.
Мария Ивановна проснулась от детского плача. Кати нигде не было.
- И что же мне с тобой делать, Феденька? - как-то невзначай сказала женщина.
Она достала из холодильника козье молоко, развела его водой, прокипятила и только потом поняла, что бутылочки и соски у нее нет.
- Что же делать? Как тебя кормить -то? Маманька твоя неразумная сбежала. И тут Марию Ивановну осенило. Она вспомнила, что у соседки ребенок есть, ему уже три года, но, может, бутылочка осталась. Женщина пошла к соседке. Та начала расспрашивать зачем ей бутылочка, но Мария Ивановна сказала, что коза окотилась и надо козлят поить, а у нее не из чего. Пришла она домой, а Федюшка уже разрывается от плача. Напоила она его козьим молоком, тот успокоился и уснул. Вечером пришел фельдшер. Увидел, что Кати нет и спросил:
- А мамаша где?
- Сбежала она!
- Так надо в милицию звонить, пусть ищут ее, родителей девчонки, папашку его…. Ну, кого надо пусть ищут!
- Погоди, Сергей Николаевич! Послезавтра Новый год, негоже, чтобы свой первый новый год ребенок в детском доме встретил. Вечером дети мои приедут, будем решать, что с Федюшкой делать.
— Вот как, значит! Вы его в честь мужа уже назвали?
- Да как-то само вырвалось, даже сама не поняла.
- Хорошо, Мария Ивановна! Но после праздника мы обратимся в органы, пусть решают. Это же незаконно!
- Ладно… подожди немного!
Вечером приехали дети, внуки. Мать им рассказала все, что случилось. Начали рассуждать, что дальше им делать. Но ни у кого не возникло мысли, что ребенка надо отдать в детский дом.
Все хлопотали вокруг Федюшки, любовались им. Глазки голубые васильковые, волосы русые, прямо их ребенок и все тут!
Пока наряжали елку, да готовили праздничный стол, время пролетело быстро. Не заметили, как пора садиться за стол и провожать старый год. По телевизору показывали фильм «Ирония судьбы или С легким паром!». Потом открыли шампанское, заиграли куранты и…. открылась дверь, а на пороге стояла Катя. Дети и внуки переглянулись, а Мария Ивановна улыбнулась и сказала:
- А вот и Катенька пришла! Заходи, садись с нами праздник встречать!
И никто не был против слова материнского, все заулыбались, начали приглашать Катю за стол, сажать на свое место. Девушка поняла, что это и есть самая настоящая семья, где царит мир и любовь, где никто никого не обидит, не выгонит из дома, не попрекнет куском хлеба.
- А где мой сын? – спросила Катя, - вы его в милицию сдали?
- Да ты что? Как ты могла такое подумать? Вон в спальне он, спит. Наелся козьего молока и спит. Куда ж мы его сдадим? Наш он! Федюшка наш!
- Вы его Федором назвали? Красивое имя! Пусть так и остается! Мы с ним утром уйдем, я тетку нашла свою в другом городе, сказала, что приютит нас с ребенком, только мне на работу надо устроиться, она за квартиру плату просит.
- Да где ж это видано, чтобы с племянницы деньги за квартиру просить? Пока оставайся тут, а там что-нибудь придумаем!
- Спасибо, но вас и так столько много! Не хочу чье-то место занимать, да и мальчик плакать будет, неудобно, хлопотно!
- Все хорошо! Дом большой, всем места хватит, да и разъедимся мы скоро, - сказал старший сын хозяйки.
Так все большой семьей сидели за Новогодним столом и все были счастливы. Осталась Катя и Федюшка у Марии Ивановны насовсем. Катя помогала женщине, а та помогала Кате растить сына. Прошло время, Федюшка подрос, стал ходить, разговаривать, звать Марию Ивановну «баба». Катя была хорошей девушкой, мужчин к себе не подпускала, все внимание «маме Маше» и Федюшке. За все время она ни разу не вспомнила о свое родной семье, отце ребенка. Когда Федюшке исполнилось два года, Катя пошла работать продавцом в магазин. Там она познакомилась со своим будущим мужем, вышла замуж, уехала в город, но до сих пор каждый Новый год приезжает к маме Маше всей семьей. За большим семейным столом всем находится место так же, как в больших сердцах.