Отчего-то кровать стала неудобной. Андрей потянулся и, неожиданно для себя, свалился.
– Опаньки! – здравый смысл, собрав чемоданы, отправился в отпуск.
Кровать оказалась жердочкой, а вместо стен с обоями, его окружали прутья клетки.
– Утро доброе, – донеслось извне, – Или не совсем доброе, или доброе только для меня.
В его любимом кресле расположился попугай. На столике – чашечка с дымящимся кофе и сканворд. Ещё раз: опаньки. Здравый смысл прислал пару открыток по внутренней почте. Мол, смотри хозяин, какие тут виды. Закачаешься.
– Гоша? Это ты?
– Гоша??? – попугай взвился от возмущения и, приблизив крупный клюв к клетке, ехидно попросил, – Скажи: «Гоша хороший, Гоша – птичка, поцелуй Гошеньку, Гоша любит папу, Гоша лапочка, Гоша – красавчик».
– Но, Гоша!
– Георгий Афанасьевич! Я, в конце концов, потомственный попугай в тридцатом поколении. И такое неуважение.
– А чего ты раньше не говорил?
– С тобой что ли, «Гоша хороший»? Не о чём нам разговаривать.
Ты – низкоинтеллектуальное существо. Ты читал Ремарка? Стендаля? Мопассана, в конце концов? Кафку? Нет? За что мне это? Чем я прогневил тебя, о, Великий Птиц? А еда? Чем ты меня кормишь? Воду раз в неделю меняешь. Это так негигиенично. Вот и посиди теперь с моё в клетке. Твои любимые фразы ты и так знаешь. Просто добавь к ним побольше уважения. Авось, и поумнеешь.
Сложно поверить в происходящее, но, вот он – человек в клетке, а там – его попугай наматывает мохеровый шарф на шею.
– На свидание. Вернусь поздно. Там поешь в кормушке. Свежего насыпал.
И, хлопнув дверью, Георгий Афанасьевич попросту ушёл.
Здравый смысл, сопя носом от усердия, расклеивал марки на конверты. Мало ли, вдруг ещё понадобятся.
Пить хотелось нещадно, но вода в позеленевшей поилке Андрея не прельщала. Эх... Смесь обиды, злости и стыда – та ещё штука.
Мысли летали вокруг и противно жужжали.
Пару раз даже ужалили в место, о котором приличные люди говорят шёпотом и оглядываясь.
Ближе к вечеру было решено, что, как только выйдет, сменит Георгию клетку. Видел он в зоомагазине, не дёшево, конечно, но зато удобнее.
Да и жердочки там пошире.
С этими мыслями Андрей и уснул. И снились ему попугайчики, требующие колыбельную и обязательно голосом Анны Герман, и его Георгий, уходящий на работу со словами: "За моими присмотри. И никаких сладостей. А то попы слипнутся".
Разбудил его будильник. За пять минут собраться и накормить попугая – это рекорд.
– Ну и сны мне снятся, – думал Андрей по дороге на работу. Здравый смысл отчаянно жестикулировал и хватался за сердце.
– После работы заеду за клеткой.
– Мефодий!
– Чаво кричишь, Георгий?
– Ушёл наш болезный. Как думаешь, принесёт новую клетку?
– Принясёт, вишь, как яго пробрало.
– Хорошо. Хоть развернуться будет где. А то, как купил год назад эту клетушечку, и всё, никакого расширения жилплощади. Спасибо за помощь.
– Да завсегда рад помочь. Домовой я, значица, потому и следить за порядком должон.