Метаметафоросияние Альманах Миражистов

 
МЕТАМЕТАФОРОСИЯНИЕ
 
Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ Николай ЕРЁМИН
Александр БАЛТИН
Дарья ПОХАБОВА
Дмитрий КОСЯКОВ
2023

   МЕТАМЕТАФОРОСИЯНИЕ
 
 
Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ Николай ЕРЁМИН
Александр БАЛТИН Дарья ПОХАБОВА
Дмитрий КОСЯКОВ

2023

 
Автор бренда МИРАЖИСТЫ, составитель и издатель Николай Ерёмин
Кошек нарисовала  Кристина Зейтунян-Белоус
© Коллектив авторов 2023г
 
 
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ
Альманах Миражистов
 
 
Метаметафора - это метафора, где каждая вещь – вселенная
К. КЕДРОВ
КОМПЬЮТЕР ЛЮБВИ
Небо - это ширина взгляда
взгляд - это глубина неба
боль - это прикосновенье Бога
Бог - это прикосновенье боли
сон - это ширина души
душа - это глубина сна
выдох - это высота вдоха
свет - это голос тишины
тишина - это голос света
тьма - это крик сияния
сияние - это тишина тьмы
радуга - это радость света
мысль - это немота души
душа — это нагота мысли
нагота - это мысль души
свет — это глубина знания
знание - это высота света
конь - это зверь пространства
кошка - это зверь времени
время - пространство,
свернувшееся в клубок
пространство - это развернутый конь
кошки - это коты пространства
пространство - это время котов
солнце - это тело луны
тело - это луна любви
пароход - это железная волна
вода - это пароход волны
печаль - это пустота пространства
радость - это полнота времени
время - это печаль пространства
пространство - это полнота времени
человек - это изнанка неба
небо - это изнанка человека
мужчина - это изнанка женщины
женщина - это нутро мужчины
прикосновение - это граница поцелуя
женщина - это нутро неба
мужчина - это небо нутра
женщина - это пространство мужчины
любовь - это прикосновение бесконечности
вечная жизнь - это миг любви
корабль - это компьютер памяти
память - это корабль компьютера
поэзия Пушкина - это время вора
Пушкин - это вор времени
море - это пространство луны
пространство - это море луны
луна - это время солнца
время - это луна пространства
звезды - это голоса ночи
голоса - это звезды дня
корабль - это пристань всего океана
океан - это пристань всего корабля
кожа - это рисунок созвездий
созвездие - это рисунок кожи
Христос - это солнце Будды
Будда - это Луна Христа
время солнца измеряется
луной пространства
пространство луны - это время солнца
горизонт - это ширина взгляда
взгляд - это ширина горизонта
высота - это граница зрения
ладонь - это лодочка для невесты
невеста - это лодочка для ладони
верблюд - это корабль пустыни
пустыня - это корабль верблюда
красота - это ненависть к смерти
созвездие Ориона - это меч любви
любовь - это меч созвездия Ориона
Малая Медведица -
это пространство Большой Медведицы
Большая Медведица -
это время Малой Медведицы
Полярная звезда - это точка взгляда
взгляд - это ширина неба
небо - это высота взгляда
мысль - это глубина ночи
ночь - это ширина мысли
Млечный Путь - это путь к луне
луна - это развернутый Млечный Путь
каждая звезда - это наслаждение
наслаждение - это каждая звезда
пространство между звездами -
это время без любви
любовь - это набитое звездами время
время - это сплошная звезда любви
люди - это межзвездные мосты
мосты - это межзвездные люди
страсть к слиянию - это перелет
полет - это продолженное слияние
слияние - это толчок к полету
голос - это бросок друг к другу
страх - это граница линии жизни в конце ладони
непонимание - это плач о друге
друг - это понимание плача
расстояние между людьми заполняют звезды
расстояние между звездами заполняют люди
любовь - это скорость света,
обратно пропорциональная
расстоянию между нами,
расстояние между нами,
обратно пропорциональное скорости света, -
это любовь.

1983

РОЖДЕНИЕ МЕТАМЕТАФОРЫ


Мы – метаметафористы


Данте опускается в глубины ада, и вдруг словно перекручиваются круги схождения, образуя все ту же ленту Мёбиуса, и ослепительный свет в лицо.

Я увидал, объят высоким светом
И в ясную глубинность погружен,
Три равномерных круга, разных цветом.
Один другим, казалось, отражен.

Время как бы свернулось в единое бесконечное мгновение, как в первый миг «сотворения» нашего мира из не раз¬личимого взором сгущения света.

Единый миг мне большей бездной стал,
Чем двадцать пять веков…

Это был момент – инсайдаут. Внутреннее и внешнее поменялись местами:

Как геометр, напрягший все старанья,
Чтобы измерить круг, схватить умом...
Таков был я при новом диве том:
Хотел постичь, как сочетанны были
Лицо и круг в слиянии споем...

Геометрическое диво, которое видит Данте, сочетание лица и круга, невозможно в обычной евклидовой геомет¬рии. О неевклидовом зрении Данте много раз говорил Павел Флоренский. И неудивительно. Ведь П. Флорен¬ский открыл внутреннюю сферическую перспективу в византийской архитектуре и древнерусской живописи.
При проекции на сферу точка перспективы не в глубине картины, а опрокидывается внутрь глаза. Изображение как бы обнимает вас справа и слева — вы оказываетесь внутри иконы. Такой же сферой нас охватывают округлые стены и купола соборов, и именно так же видит человек небо. Это сфера внутри — гиперсфера, где верны законы геометрии Н. Лобачевского, — мир специальной теории относительности. Если же выйти из храма и взглянуть на те же купола извне, мы увидим сферическую перспективу общей теории относительности.
Человеческий глаз изнутри — гиперсфера, снаружи — сфера, совместив две проекции, мы смогли бы получить внутренне-внешнее изображение мира. Нечто подобное и видит Данте в финале «Божественной комедии». Лик внутри трех огненных кругов одновременно находится снаружи, а сами круги переплетены. Это значит, что постоянно меняется кривизна сияющей сферы — она дышит. Вдох — сфера Римана, выдох — гиперсфера Лобачевского и обратная перспектива Флоренского.
Представьте себе дышащий зеркальный царь и свое отражение в нем – вот что увидел Данте. Вот вам и сфера, «где центр везде, а окружность нигде», и еще точка Алеф из рассказа Борхеса: «В диаметре Алеф имел два-три сантиметра, но было в нем пространство вселенной, причем ничуть не уменьшенное. Каждый предмет, например стеклянное зеркало, был бесконечным множеством предметов, потому что я его ясно видел со всех точек вселенной».
Внутренне-внешняя перспектива появилась в живописи начала века. Вот картина А. Лентулова «Иверская часовня». Художник вывернул пространство часовни наружу, а внешний вид ее поместил внутри наружного изображения. По законам обратной перспективы вас обнимает внутреннее пространство Иверской часовни, вы внутри него, хотя стоите перед картиной, а там, в глубине картины видите ту же часовню извне с входом и куполами.
Метаметафора дает нам такое зрение!

В старинной космографии Козьмы Индикоплова земля изображена как гора внутри хрустального сундука небес. Выйти из этого хрустального сундука — значит обрести пространство иной вселенной. С героем Хармса это происходит по законам геометрии многих измерений.

«Человек с тонкой шеей забрался в сундук и начал задыхаться. Вот,— говорил, задыхаясь, человек с тонкой шеей. — Я задыхаюсь в сундуке, потому что у меня тонкая шея.
Крышка сундука закрыта и не пускает ко мне воздуха. Я буду задыхаться, но крышку сундука все равно не открою. Постепенно я буду умирать. Я увижу борьбу жизни и смерти. Бой произойдет неестественный, при равных шансах, потому что естественно побеждает смерть, а жизнь, обреченная на смерть, только тщетно борется с врагом до последней минуты не теряя напрасно надежды. В этой же борьбе, которая произойдет сейчас, жизнь будет знать способ своей победы: для этого жизни надо заставить мои руки открыть крышку сундука.
Посмотрим: кто кого? Только вот ужасно пахнет нафталином.
Если победит жизнь, я буду вещи в сундуке пересыпать махоркой...
Вот началось: я больше не могу дышать. Я погиб, это ясно! Мне уже нет спасения! И ничего возвышенного нет в моей голове. Я задыхаюсь!
Ой! Что же это такое? Сейчас что-то произошло, я не могу понять, что именно. Я что-то видел или что-то слышал...
Ой! Опять что-то произошло! Боже мой! Мне нечем дышать. Я, кажется, умираю... А это еще что такое? Почему пою?
Кажется, у меня болит шея...
Но где же сундук?
Почему я вижу все, что находится у меня в комнате?
Да никак я лежу на полу!
А где же сундук?
Человек с тонкой шеей сказал:
— Значит, жизнь победит смерть неизвестным для меня способом».

Такое выворачивание вполне возможно при соприкосновении нашего пространства трех измерений с пространством четырехмерным. Объясню это по аналогии перехода от двухмерности к трехмерности. Начертим плоский двухмерный сундук и поместим в него, вырезав из бумаги, плоского двухмерного героя. Разумеется, на плоскости ему не выйти из замкнутого контура; но нам с вами ничего не стоит вынести плоскатика из плоского сундука, а затем положить его рядом с тем сундуком на той же плоскости. Двухмерный человек так и не поймет, что случилось. Ведь он не видит третье, объемное измерение, как мы не видим четвертого измерения.
Всякое описание антропной инверсии в поэзии от Низами до Данте, от Аввакума до В. Хлебникова, от В. Хлебникова до Д. Хармса с поэтической точки зрения есть движение к метаметафоре.
И все же метаметафора — детище XX века.
Рождение метаметафоры — это выход из трехмерной бочки Гвидона в океан тысячи измерений.
Надо было сделать какой-то шаг, от чего-то освободиться. может быть, преодолеть психологический барьер, чтобы найти слова, хотя бы для себя, четко очерчивающие новую реальность.
Однажды я сделал этот мысленный шаг и ощутил себя в том пространстве:

Человек оглянулся и увидел себя в себе.
Это было давно, в очень прошлом было давно.
Человек был другой, и другой был тоже другой,
Так они оглянулись, спрашивая друг друга.
Кто-то спрашивал, но ему отвечал другой,
И слушал уже другой,
И никто не мог понять,
Кто прошлый кто настоящий.
Человек оглянулся и увидел себя в себе...
Я вышел к себе
Через — навстречу — от
И ушел под, воздвигая над.
(К. К. 1960)

Эти слова никто не мог в то время услышать. Услышали и поняли двое: юный казанский поэт Владимир Игнатюк и юная казанская поэтесса Елена Кацюба. Игнатюк со временем от увлечений юности отказался. А вот Елена Кацюба стала смело прорубаться вместе со мной сквозь джунгли метафор к метаметафоре и прорубается по сей день.

Слово вернуло меня к исходной точке 1960 года, когда «человек оглянулся и увидел себя в себе». Все началось как бы заново. Не знаю, где я больше читал лекций в то в Литературном институте или у себя за столом, где размещалась метаметафорическая троица. Содержание тех домашних семинаров станет известно каждому, кто прочтет эту книгу.
Чтобы передать атмосферу этих бесед, приведу такой эпизод.
Как-то мы обсуждали статью психолога, утверждавшего, что человек видит мир объемно, трехмерно благодаря тому, что у него два глаза. Если бы глаз был один, мир предстал бы перед нами в плоском изображении.
Вскоре после этого разговора Александр Еременко уехал в Саратов. Затем оттуда пришло письмо. Еременко писал, что он завязал один глаз и заткнул одно ухо, дабы видеть и слышать мир двухмерно — плоско, чтобы потом внезапно скинуть повязку, прозреть, перейдя от двухмерного мира к объему. Так по аналогии с переходом от плоскости к объему поэт хотел почувствовать, что такое четырехмерность.
Разумеется, все это шутки, но сама проблема, конечно, была серьезной. Переход от плоского двухмерного видения к объему был грандиозным взрывом в искусстве. Об этом писал еще кинорежиссер С. Эйзенштейн в книге «Неравнодушная природа». Плоскостное изображение древнеегипетских фресок, где люди подобно плоскатикам повернуты к нам птичьим профилем, вдруг обрели бездонную даль объема в фресках Микеланджело и Леонардо. Понадобилось две тысячи лет, чтобы от плоскости перейти к объему. Сколько же понадобится для перехода к четырехмерию?
Я написал в то время два стиха, где переход от плоскости к объему проигрывается как некая репетиция перед выходом в четвертое измерение.

ПУТНИК

О сиреневый путник
это ты это я
о плоский сиреневый странник
это я ему отвечаю
он китайская тень на стене горизонта заката
он в объем вырастает
разрастается мне навстречу
весь сиреневый мир заполняет
сквозь меня он проходит
я в нем заблудился
идя к горизонту
а он разрастаясь
давно позади остался
и вот он идет мне навстречу
Вдруг я понял что мне не догнать ни себя ни его
надо в плоскость уйти безвозвратно
раствориться в себе и остаться внутри горизонта
О сиреневый странник ты мне бесконечно знаком —
как весы пара глупых ключиц между правым и левым
для бумажных теней чтобы взвешивать плоский закат.
(К. К. 1976)

Снова и снова прокручивалась идея: можно ли, оставаясь существом трехмерным, отразить в себе четвертое измерение? Задача была поставлена еще А. Эйнштейном и Велимиром Хлебниковым. А. Эйнштейн считал, как мы помним, что человек не может преодолеть барьер. В. Хлебников еще до Эйнштейна рванулся к «доломерию Лобачевского».
Так возникла в моем сознании двухмерная плоскость, вмещающая в себя весь бесконечный объем, — это зеркало. Я шел за Хлебниковым, пытаясь проникнуть в космическое нутро звука. И вот первое, может быть, даже чисто экспериментальное решение, где звук вывернулся вместе с отражением до горловины зеркальной чаши у ноты «ре» и дал симметричное отражение. Таким образом, текст читается одинаково и от начала по направлению к центру — горловине зеркальной чаши света до ноты «ре». Интересно, что нотный провал между верхней и нижней «ре» отражает реальный перепад в звуковом спектре, там нет диезов и бемолей.

ЗЕРКАЛО

Зеркало
Лекало
Звука
Ввысь
|застынь
стань
тон
нег тебя
ты весь
высь
вынь себя
сам собой бейся босой
осой
ссс — ззз
Озеро разреза
лекало лика
о плоскость лица
разбейся
;то пол потолка
без зрака
а мрак
мерк
и рек
ре
до
си
ля
соль
фа
ми
ре
и рек
мерк
а мрак
беэ зрака
то пол потолка
разбейся
о плоскость лица
лекало лика
озеро разреза
ссс — ззз
осой
Сам собой бейся босой
вынь себя
высь
ты весь
нет тебя
тон
стань
застынь
ввысь
звука
лекало
зеркало.
(К. К. 1977)


Яблоко, вместившее в себя весь Млечный Путь, вселенная, окруженная оскоминой, срывающей кольцо со зрачка. и уже знакомая нам воронка взгляда, конусом восходящая к опрокинутому муравью, ощупывающему лапками неведомую ему бесконечность,— все это образы антропной инверсии — метаметафора.
Так, проходя по всем кругам метаметафорического мышления от чистого рацио до прозрачно-интуитивного, я словно входил в лабораторию метаметафоры, стремясь быть — в меру моих возможностей — ее объективным исследователем, совмещая в себе «актера» и «зрителя». Разумеется, не мне, а читателю судить о том, что воплотилось в поэзию, а что осталось в области чистой филологии. Но для меня это единое целое, позволяющее выверить точность моих космологических интуиции.
Вернусь снова к образу человека внутри мироздания. Вспомним здесь державинское «я червь — я раб — я бог». Если весь космос — яблоко, а человек внутри... А что если червь, вывернувшись наизнанку, вместит изнутри все яблоко? Ведь ползает гусеница по листу, а потом закуклится, вывернется, станет бабочкой. Слова «червь» и «чрево» анаграммно вывернулись друг в друга. Так появился анаграммный образ антропной инверсии человека и космоса.

Червь,
вывернувшись наизнанку чревом,
в себя вмещает яблоко и древо.
(К. К.)

Так возник соответствующий по форме метаметафоре анаграммный стих. В анаграммном стихе ключевые слова «червь — чрево» разворачивают свою семантику по всему пространству, становятся блуждающим центром хрустального глобуса.
Ключевое слово можно уподобить точке Альфа, восходящей при выворачивании к точке Омега. Естественно, что такой стих даже внешне больше похож на световой конус мировых событий, нежели на кирпичики.

Надо сказать, что освоение нулевого пространства сингулярности, весьма популярное среди молодежи, для европейской культуры, не говоря уже о восточной, совсем не ново. Нирвана, дзэн- буддизм, отрицательное богословие, философия Нагаруджаны, экзистенциальный мир Сартра, Камю... Однако там все зиждется на мировоззрении, не преображенного зрения.
Нулевое пространство вздимопоглощаемых перспектив в поэзии Александра Еременко — это не мировоззрение, а иное видение. Нуль — весьма осязаемая реальность. Есть частицы с массой покоя, равной нулю,— это фотон, то есть свет. Масса вселенной в среднем тоже равна нулю. В геометрическом нуле таятся вселенные «расслоенных пространств», неудивительно, что поэтическое зрение, выворачиваясь сквозь нуль, проникает к новой реальности.

Честно говоря, я понимаю, что все эти конусы, двойные спирали, восьмерки выворачивания уже примелькались в глазах читателя. Но это архетипы реальности мироздания.
Интуитивное осмысление этого и привело меня к созданию неожиданного на первый взгляд текста:

Невеста, лохматая светом,
невесомые лестницы скачут,
она плавную дрожь удочеряет,
она петли дверные вяжет
стругает свое отраженье,
голос, сорванный с древа,
держит горлом — вкушает
либо белую плаху глотает,
на червивом батуте пляшет,
ширеет ширмой, мерцает медом
под бедром топора ночцого,
она пальчики человечит,
рубит скорбную скрипку,
тонет в дыре деревянной.
Саркофаг, щебечущий вихрем
хор, бедреющий саркофагом,
дивным ладаном захлебнется
голодающий жернов «восемь»,
перемалывающий храмы
Что ты, дочь, обнаженная, или ты ничья?
Или, звеня сосками, месит сирень
турбобур непролазного света?
В холеный футляр двоебедрой секиры
можно вкладывать только себя.
(К. К.)

Я писал это в 1978 году, когда не было теории метаметафоры, но уже зарождалась метаметафора.
«Двоебедрая секира» — месяц умирающий и воскресающий; невеста, лохматая светом,— комета, она же звезда Венера и Богородица — «невестна не невестная». В акафисте поется: «Радуйся, лестница от земли к небу»,— вот почему «невесомые лестницы скачут».
«Дыра деревянная» — в середине вывернутой скрипки Пикассо — черная дыра во вселенной; холеный футляр двоебедрой секиры — все мироздание; скрипка — образ вечной женственности, пляска на червивом батуте — попрание смерти. Вязать дверные петли можно только вывернув наизнанку «микромир» вязальных петель до «макромира» петель дверных. Сама дверь — тоже каноническое обращение к богородице — «Небесная дверь».
Метаметафора не гомункулус, выращенный в лабораторной колбе. Вся теория метакода и метаметафоры возникла из стихов, а не наоборот. В поэзии антропная космическая инверсия сама собой порождает метаметафорический взрыв. Трудно судить, насколько осуществилась моя мечта передать словами миг обретения космоса.
Нам кажется, что человек неизмеримо мал, если глядеть с высоты вселенной, а что если наоборот, как раз оттуда-то он и велик. Ведь знаем же мы, что одно и то же мгновение времени может растягиваться в бесконечность, если мчаться с релятивистской скоростью. Вся вселенная может сжаться в игольное ушко, а человек окажется при инверсии больше мироздания. Метаметафора, конечно, условный термин — важны новые духовные реальности, обозначенные этим словом, открываемые современной физикой, космологией и... поэзией.
 Есть какое-то информационное поле, связующее творческих единомышленников, незримое звездное братство. Не о нем ли думал Александр Еременко, когда с улыбкой писал:

Пролетишь, простой московский парень,
Полностью, как Будда, просветленный.
На тебя посмотрят изумленно Рамакришна, Кедров и Гагарин...
Потому что в толчее дурацкой,
Там, где тень наводят на плетень,
На подвижной лестнице Блаватской
Я займу последнюю ступень.
Кали-Юга — это центрифуга,
Потому что с круга не сойти.
Мы стоим, цепляясь друг за друга,
На отшибе Млечного Пути.

В «Дне поэзии» — 1983, где напечатано это стихотворение, мою фамилию заменили на Келдыша, поскольку КГБ уже начало операцию «Лесник». В 1991 году в тайниках КГБ обнаружен документ, датированный 1984 г. «Предотвращено поступление Лесника в Союз писателей». В 1986 году по требованию КГБ меня отстранили от преподавания в Литинституте по статье «Антисоветская пропаганда и агитация». Кличка «Лесник» вероятно связана с моей фамилией «Кедров».

У поэзии есть свои внутренние законы поступательного движения. Где-то в 30-х годах замолкли обэриуты, позднее забыли Хлебникова. В 60-х движение началось с той самой точки, на которой остановились тогда. Первый мах небесного поршня, вышедший из мертвой точки,— поэзия А. Вознесенского. Ныне зеркальный паровоз метаметафоры двинулся дальше.
Зеркальный паровоз
шел с четырех сторон
из четырех прозрачных перспектив
он. преломлялся в пятой перспективе
шел к неба к небу
от земли к земле
шел из себя к себе
из света в свет
По рельсам света вдоль
По лунным шпалам вдаль
шел раздвигая даль прохладного лекала
входя в туннель зрачка Ивана Ильича
увидевшего свет в конце начала
он вез весь свет
и вместе с ним себя
вез паровоз весь воздух весь вокзал
все небо до последнего луча
он вез
всю высь
из звезд
он огибал край света
краями света
и мерцал как Гектор перед битвой
доспехами зеркальными сквозь небо...
(1980.)

 
Метаметафоризм К. Кедрова
Кедров-Челищев
ЛИТЕРАТУРНЫЕ МАНИФЕСТЫ
ОТ СИМВОЛИЗМА ДО НАШИХ ДНЕЙ
Составил C. Джимбинов, Издательский дом Согласие, Москва 2000

МЕТАМЕТАФОРИЗМ

Возникновение этого направления отечественной поэзии можно датировать довольно точно: 1983 - начало 1984 года, когда почти одновременно два московских критика - Константин Кедров и Михаил Эпштейн заговорили о новом «изме» (впрочем, М. Эпштейн называл его несколько иначе - метареализм (подробнее см. в предисловии). Поэтов было трое - Иван Жданов (р. 1948), первый сборник стихов которого «Портрет» вышел еще в 1982 году, Алексей Парщиков (р. 1954) и Александр Еременко (р. 1950), более известный своими центонными стихами, такими как «Переделкино», суть которых - в искусном вкраплении цитат из других поэтов, что доставляет радость узнавания искушенным знатокам. К этим трем поэтам следует добавить и главного теоретика метаметафоры К. Кедрова, небольшая поэма которого «Компьютер любви» может рассматриваться как художественный манифест метаметафоризма, то есть сгущенной, тотальной метафоры, по сравнению с которой обычная метафора должна выглядеть частичной и робкой.

http://er.ru/book/text.shtml?11/6683 Нобелевские номинанты России
 

К. КЕДРОВ
РОЖДЕНИЕ МЕТАМЕТАФОРЫ

Мир делится на человека, а умножается на все остальное. Как ни разлагай мир скальпелем рассудка, познание невозможно без человека, а человек - тот первоатом, который «умножаем» на все.

Я мог бы объяснить, что в нож можно глядеться, как в зеркало, а зеркалом резать; что в конечном итоге зеркало - это срез зрения, а плоскость отражения можно сузить до лезвия ножа.

Если поэт сам об этом говорить не хочет, то и я промолчу.

Итак - итог. Метаметафора - это метафора, где каждая вещь - вселенная

Такой метафоры раньше не было. Раньше все сравнивали. Поэт как солнце, или как река, или как трамвай. Человек и есть все то, о чем пишет. Здесь нет дерева отдельно от земли, земли отдельно от неба, неба отдельно от космоса, космоса отдельно от человека. Это зрение человека вселенной. Это метаметафора.

Метаметафора отличается от метафоры как метагалактика от галактики. Привыкайте к метаметафорическому зрению, и глаз ваш увидит в тысячу раз больше, чем видел раньше.

1983
© Copyright: Кедров-Челищев, 2010
Свидетельство о публикации №110013100293
Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Заявить о нарушении
Другие произведения автора Кедров-Челищев
Рецензии
Написать рецензию
Благодарю автора, за узнавание того, чего не знала.
Но что иногда бывает в моих стихах...
С уважением.

Татьяна Шелихова -Некрасова 
 
Г Москва
 
   
Николай ЕРЁМИН
Альманах Миражистов
 
 

МОРЕ ПО КОЛЕНА   

СОНЕТ ПРО СОЛНЕЧНЫЕ ПРОТУБЕРАНЦЫ

Во всём виновны - нет, не иностранцы.
Во всём виновны – да, протуберанцы –
Увы и ах, на солнце и в душе…
Предчувствия сбываются уже…

Какая страсть! – и в море, и на суше…
И пение:– Спасите наши души!-
Всё громче, громче слышится с небес…
- Христос воскрес! – поют и Бог, и Бес.

И вторит хор: - Воистину воскрес! –
И происходит чудо из чудес:
Протуберанцы-ангелы летят,
Вселяются в кого и как хотят…

И я на вспышки солнца – припекло! –
Смотрю сквозь закопчённое стекло.
2023

АРЛЕКИНИАДА

Когда она была молода –
Она со всем миром спелась,
Воспевая свою мандариновую спелость…

И её очень любил китайский Мандарин,
И драгоценные украшения ей дарил,
И звал за собою в Шанхай и в Пекин…

Но ей больше нравился бедный Арлекин,
Которому она передаривала украшения,
Откладывая своё окончательное решение…

Увы, это не могло продолжаться до бесконечности
И закончилось классическим раздвоением личности,
Отягощённым маниакально-депрессивным синдромом…

И конечно же – сумасшедшим домом,
Где я работал врачом-психиатром,
Руководствуясь принципом «Не навреди больному»…

И был мой дом – через дорогу, рядом…
И эта дорога привела её к моему дому…
И она, представьте себе, излечилась…

Господи, прости мою душу грешную! На всё – Твоя милость…
Ведь это я скрывался под маской Арлекина,
И мне нисколько не было жаль  китайского Мандарина…

А она до сих пор со мной тихо-мирно живёт,
Но, к сожалению,
Совсем не поёт…

СОНЕТ ПРО ФЕСТИВАЛЬ  ПОЭЗИИ В ГРЕЦИИ

Поэтесса любит Грека –
Молодого, из Афин…
И за ним ныряет в реку
Виноградных сладких вин…

Виноград приняв на грудь,
Не боится утонуть…

А утонет, - Вот те на! -
Кто виновен? Чья вина?
Ах, на то и фестиваль…
Никому не будет жаль.

А у  психа Грека что ни стих –
Описанья актов половых…
Текст: любовь и кровь…Маньяк – коньяк…
И подтекст: Дурак? Как бы не так!

ПОЭТ

Худой и бледный, злой и бедный,
Поэт стал ярким и богатым…

И, издавая клич победный,
Стал помогать своим собратьям…

И вдруг, взойдя на пьедестал,
Вновь - злым, худым и бедным стал…

НА МОРЕ

Станет плохо – поезжай на море!
По сравненью с ним – любое горе
Сразу превращается в ничто…

Там тебя не упрекнёт никто,
Если сможешь вырваться из плена,
Чтобы стало море – по колена…


ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
***
Не могу смотреть трагедии,
Не хочу смотреть комедии.
Этим — золото… Тем — медь
Вот и вся, увы,  комедь.
***
В краю, где все играют в прятки,
Желая – кто кого? – убить,
Моя душа уходит в пятки…
Ей больше некого любить

ХАКЕРЫ

О, хакеры мечты и страсти,
Настали ваши времена…
Компьютер рухнул…В файлах власти
Пропали наши имена…
***
В России долго не живут…
И если только выживают –
То из ума…И не живут,
Увы, а только доживают…

ПОРТРЕТ  БЛИНОВА

БЛИНОВ
БЫЛ НОВ
А СТАЛ
СУПЕР СТАР

***
Хороши частушки Полуяна!
Весь народ поёт их полупьяно.
А когда напьётся у ворот -
То тогда Ерёмина поёт…
Декабрь 2023 г Красноярск

 
ВЕЩЬ В СЕБЕ И НЕ В СЕБЕ   

***
Земля в объятьях океана…
И небосвод в объятьях звёзд…
И между ними, как ни странно,
В объятиях крестов – погост…
И я всё чаще вижу сны
В объятьях солнца и луны…

СОНЕТ ПРО СОЛНЕЧНУЮ ГРУЗИЮ

                «Не верь, не верь поэту, дева,
                Его своим ты не зови»
                Фёдор ТЮТЧЕВ
Поверь, поверь поэту, дева,
Меня своим ты назови!
Не надо нам в объятьях неба
Страшиться праведной любви...

И пусть помогут нам скорей
Ямб, Амфибрахий и хорей,
Священной  страсти  не тая...
Спасибо, милая моя,

О,  Муза,  солнечная Грузия,
За эту сладость предвкушения
Вина любви и прегрешения...

И эту горечь послевкусия,
Которые всю жизнь со мной
В стране, увы, совсем иной...


***
Слева – Ян, а справа – Полуян.
Левый пьян, а правый полупьян…
…А в душе и во дворе – всерьёз
Крут сорокаградусный мороз…
Неспроста,  рифмуя новый  стих,
Мы соображаем на троих
В песенно-гитарном мандраже…
Вот и  потеплело на душе…

Вот и воробей стучит в окно…
Видно,  и ему не всё равно…

НЕУЖЕЛИ?

Неужели я опять живой?
В зеркале... С седою головой...
С удивлённым взглядом... Сам не свой...
Только что воскресший...Бог ты мой!
Я ли, Ты ли это? Неужели?
В самом главном слове... В самом деле...

СОНЕТ ПРО МЕТАМЕТАФОРУ

«Употреблять слово - метаметафора во множественном числе - всё равно, что кантовскую "вещь в себе" размножить и именовать вещами в себе. Глупость неимоверная. Метаметафора не тропп, а понятие. Новое!»
                Кедров-Челищев
***
- Метаметафора – не тропп!
И,  слава Богу, что не труп…

А что она такое? В лоб
Не разъяснишь тому, кто глуп…

Да и тому, кто помудрей,
Кто «вещь в себе» среди людей…

Не зря он говорит: - Эх, ма…
Моя твоя не понима… -

Давно в России там и тут
Все по понятиям живут…

Недаром Кант твердит опять:
- Прошу меня не кантовать!

Метаметафора – одна!
Трансцендентальная она…

***
Зазвучала дека-декабря –
Снежно-нежная вьюжная скрипка…
И в ответ, сердцу радость даря,
Засветилась над лесом улыбка…

Встало солнце, смирило пургу…
Ах, без солнца я жить не могу!

ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ

***
То Эра... То Эпоха...
То хорошо... То плохо...
И вдруг – то дождь, то снег...
О, ХХ1-й век...

***
Дождливый день... Болят виски...
Стекают капли по затылку...
Эх, выпить, что ли, от тоски…
Да не с кем раздавить бутылку...


КОКТЕБЕЛЬ-ФЕСТ

Был  марксизм,  ленинизм...
А теперь – коктебелизм...
Фестиваль во всей красе –
Где затраханные все...

ДИСКУРС

Хотел ты всех перекричать?
Не получилось, вот досада...
Кричат,  не могут замолчать...
Пускай кричат! Так  им и надо...


КРУГОСВЕТНОЕ

Я,  увы,  с большим трудом
Обогнул весь белый свет,
Чтоб вернуться в отчий дом...
Глядь – а  дома-то и нет...

***
Октябрь уж отступил...
Ноябрь уж отступил...
Декабрь уж наступил...
Я снова полон сил!

Декабрь 2023 Красноярск
 
НА ПОВОДКЕ У БОГА   
***
Тело –
Охвачено хворостью –
Просится в Ялту, в Пицунду…

Мысли
Несутся со скоростью
25 метров в секунду…

Но не способны, прости
Господи,
Вдаль унести…

Где,
Вдохновенью родня,
Море штормит без меня…
2023

ЮБИЛЕЙНОЕ ПОСВЯЩЕНИЕ Нине КРАСНОВОЙ

В буфете ЦДэЛа снова
Мы встретимся:
- Ха-ха?
- Хи-хи!

И мне красавица Краснова
Прочтёт
С картинками стихи…

Довольно весело и остро:
Мы –
Однокурсники опять…

Литинституту – 90!
А сколько нам?
Не сосчитать…

…Но поимённо –
Ху из ху? -
Мы вспомним всех, как на духу…

4 декабря 2023 г

***
После ропота вешних ручьёв –
Ни мелодии в сердце, ни слов…
Отзвучало - что пел Башлачёв,
Что тебе выговаривал Цой…
Что Высоцкий внушал и Тальков…

После этого  кто ты таков?
Для чего ты на свете живёшь?
И молчишь, и ни с кем не поёшь…

***
Мы все
Сгораем понемногу
В огне своих черновиков…

Поэты,
Преданные Богу,
Увы, и глубине веков…

Средь книг,
Стоящих к ряду ряд,
В надежде, ах, что не сгорят…
2023
ВИРТУАЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ

Интернетной спутан сетью,
Виртуальность возлюбя,

Он заигрывал со смертью –
И влюбил её в себя…

И она к нему пришла,
100 печалей принесла,
И сказала: - Это - я,
Вечная Любовь твоя!

ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ

АВТОПОРТРЕТ

Ах, Боже мой, не мало и не много,
Я стал похож на старого бульдога…
Иду-бреду куда-то налегке…
Куда меня ведёшь на поводке?

ПАРОДИЯ

Кто-то  где-то  зачем-то  когда-то,
Боже, с кем-то зачем-то куда-то
Шли вдвоём: этот глух, этот нем...
До сих пор неизвестно – зачем...

ОБЪЯВЛЕНИЕ

Сегодня терактов не будет!
Во имя взаимной любви
Входите и радуйтесь, люди,
В построенный Храм на крови…

НА ПЛЕНЭРЕ

У неё в голове тараканы…У меня в волосах муравьи…
Вот и встретились мы, стариканы…
И, гранёные сдвинув стаканы…
Прослезились: - О, годы мои!

ДУМАЛ

Думал, что в сердце – стихия,
Вечной поэзии свет…
Думал - все люди плохие…
А оказалось, что нет…
г Красноярск

   
 
Александр БАЛТИН
Альманах Миражистов   
 
 
*  *  *
Жизнь дребезжит трамваем старым,
Летящим под гору… Отстань!
Снега мерцают, как латынь.
Мир представляется усталым.
Замкнуться в странной глубине,
Не слышать меры дребезжанья.
Ушедшего насколько жаль мне?
Жаль или нет –
оно во мне.

*  *  *
Иероглиф дерева любого
Будто знак на кипенном снегу.
Что обозначает? Право слово,
Хоть хочу, ответить не могу.
Знак молчанья, или знак страданья?
Ветви чёрные весьма остры.
Зажигает иногда молчанье
Пышные словесные костры…

*  *  *
Оседают острые снежинки
В недра впечатлений бытия.
Для чего на данности картинке
Продолжаю быть сегодня «я»?
Вечно длится клёклое сегодня.
Острия снежинок режут мозг.
Зимнее начало превосходно –
К счастью детскому построен мост.

 *  *  *
Таинственные старые монеты –
Ладонь заполнит талер, чёрно-бел.
На талерах различные сюжеты,
Портреты, невозможно оных без.
Монеты Византии простоваты,
Когда их, скажем, с римскими сравнить.
И греческие образы богаты,
Через века сияний вьётся нить.
Как много их – монет! В них погружаясь,
В их мир, соприкоснёшься с бытием,
Какого больше нет. Возьмёт ли зависть
К былому? Завершилось не совсем…
Роскошные монеты! И портреты
Характерами часто прозвучат.
Жаль, только мне не по карману это,
И всё ж они моей судьбины часть.

СЛЁЗЫ МАШИНЫ

(стихотворение в прозе)
На цветок смотрела, растущей на клумбе около подъезда: смотрела фарами, когда, совершив дневные пути, останавливалась у дома – отдыхать.
Хозяин, которому машина служила исправно, не хлопал дверьми, выходя аккуратно, и машина, включая собственное, неизвестное людям зрение, смотрела на цветок.
 Он был красив.
С тонкой ножкой, он был изящен.
Он раскрывался днём – не всегда ездили на машине, и видела она, как раскрывает своё благородное лицо, поднимая его к солнцу, и словно лучится в ответ лучам.
Какой красивый, думала машина.
Замечает ли меня?
Я такая большая, неповоротливая, массивная.
Он был лёгок – казалось полетит сейчас, но туго держали корешки, плотно сидел в земле.
Его поливали: как и другие, но машине нравился только этот.
Его поливали вместе с другими, и к вечеру закрывался он, исчезало прекрасное лицо, стягивался, будто стремился вернуться в бутон.
Машина уезжала, приезжала.
Жизнь шла…
Цветок погибнет к осени, погибнет, облетят лепестки, его не станет.
Слезами потекут фары машины, но не заметит никто сего, никто.
 
БЕСКОНЕЧНОЕ МОРЕ
Море огромно,
и, отражая в зеркалах волн своих
 космос,
будто доказывает человеческую малость:
ещё и подчёркнутую лодками у береговой кромки;
но огромность сия –
не есть основание для отказа от творчества…
Вот поэтому новый альманах Николая  Ерёмина мчится «На всех парусах»,
открываясь шаманской и волхвующей поэзией Константина  Кедрова-Челищева,
словно заговаривающего саму смерть, цитируя  знаменитое стихотворение Семёна Кирсанова:
Смерти больше нет.
Смерти больше нет.
Больше нет.
Больше нет.
Нет. Нет.
Нет.
Смерти больше нет.
Есть рассветный воздух,
Узкая заря,
Есть роса на розах,
Струйки янтаря
На коре сосновой.
Камень на песке.
Есть начало новой
Клетки в лепестке,
Смерти больше нет…
Смерти больше нет.
Нет.
…………………..
Есть слово.
Вернее – есть и то, и то,
но будем считать, что слово, остающееся в пространстве,
для нас значительней…
***
…своеобразие сонетов Николая Ерёмина есть вариант современности,
слишком утомлённой
обязательной правильностью четырнадцатистрочников:
почему бы и не поиграть с ними, насытив содержанием, отвечающим ритмам души?

Я живу в Красноярском краю
И о крайностях края пою…
Жил бы в Центре –  и смел,  и удал
Беспредел  бы, как все, воспевал…

И, наверное,  в каждом краю
Повторяли бы песню мою:

- Дайте мне шоко-лада!
И налейте шампанского мне!
Водки? Водки палёной не надо
В опалённой грехами стране…

Ах, кого  и о чём я прошу?
И зачем эти вирши пишу,
Если знаю: ни там и ни тут
Не прочтут, не дадут, не нальют…

Опалённой грехами – не значит: не любимой;
и поэзия Ерёмина, помимо упругой жизнерадостности,
полна именно любовью:
чьи блестящие,
золотящиеся на солнце духа ленты
словно обнимают читательскую душу…
***
 …острыми молниями ритмов разносится,
необыкновенно играя смыслами,
насыщенная,
как мёд,
поэзия Сергея Сутулова-Катеринича:
...всего за несколько мгновений (ещё секунд, уже веков!)
слагает строчку дерзкий гений о королях для дураков.
о дураке для королевы легенда зреет, а пока
летит направо профиль левый, налево — грифель чудака.
 Пишет поэт –
словно разноцветными сгустками огней,
окрашенными пламенеющими эмоциями,
даже если усталость
волокнами вплетается в поэтическое повествование –
всё равно:
напор стиха не снижается:

Заваришь чай… Секундами — чаинки…
Мучителен часов переучёт.
Скукожатся скандальные картинки —
Камин муру гламурную прочтёт.
Настал черёд и винам, и поминкам.
Стихи друзей присвоил честный чёрт…
Но женщина, бегущая по льдинкам,
Горящий черновик пересечёт!
 В финале альманаха Николай Ерёмин предлагает перечитать Осипа Эмильевича Мандельштама,
прикоснуться к его мраморной мощи,
осознать незыблемость поэтического дерзновения,
приводящего к вечности.
Только так,  мчась на «Всех парусах»
 и можно одолеть –
неодолимое, бесконечное – море… бытия.
Александр Балтин город Москва
 
Дарья ПОХАБОВА
Альманах Миражистов
 
 
ТЫ ЗНАЙ, ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО.
БУДУЩЕЕ ГОРИТ

Неужели все катится в бездну?
И в мире одна беготня.
Если стану я бесполезной,
Пешеходы затопчут меня.

Как обидно знать, что завещаны,
Словно ветхое платье старухи,
Нам царапины, сколы и трещины,
Житие во вражде и разрухе.

Неужели мне нужно готовиться?
По ОГЭ сотню тестов решить?
Заформатиться, зашаблониться?
Только душу свою потрошить!

Одолели попсовые страсти.
Вместо связок визжит автотюн,
На экране филейные части
Выставляются, как на фритюр.

И навязчивой западной радугой,
Отвлекают сердитых людей,
Когда в мир вырывается жалобный
Плачь потухших голодных детей.

Как печально, что рядом, на полке,
Где покупают поесть,
В пластиковой обёртке
Продаются: дружба и честь.

Как тяжело улыбаться,
То геноцид, то ковид.
Понятно и без нотаций:
Будущее горит.

АВТОЗАМЕНА
 
Тебе несут душистые цветы,
А мне суют проклятые бумажки.
И задыхаюсь я от дурноты,
А ты не слышишь запаха ромашки.
 
Горю от бело-красных труб,
Ведь нет у них запрета на куренье. 
Твои, мой дорогой Юсуп,
Цветы — моё минутное спасенье.
 
Тебе дадут перо, сказав:
"Давай, лови наплывы вдохновенья".
И ты, согнувшись, как удав,
Начнёшь строчить стихотворенья.
 
Но нет в твоих стихах
Ни сахара, ни перца.
И ты не при делах
В поэзии без сердца.
 
К чему тебе-то радость или злоба?
Чего тебе бояться за свой век?
Ты лишь холодный крепкий робот.
А я горячий хлипкий человек.

УТРО
 
Мне с каждым днём наш мир теперь роднее,
Роднее не найти кровать.
Роднее не сыскать той дрели,
Что утро рыком станет разбавлять.
 
Не стану я греметь по батарее.
И я не буду нести чушь.
Я молча злюсь, но становлюсь добрее:
Плохой сосед всегда прекрасный муж.
***
Солнце тает в окне золотом,
Завершая свой жизненный путь.
Расколоть бы окно молотом,
И света в бутылку черпнуть.

***
Странен чужой   
Малютка-цветок.
Как ты пришёл, 
Как найти меня смог?
Все голубые –
Зеленый лишь ты.
Лучики неба –
Другие цветы.

Зелен и мил
Цветик кач-кач.
Пой вместе с нами,
Расти и не плачь.
Воду впитай,
Что я тебе лью.
Ты так и знай:
Тебя я люблю.

Вырос стальной,
Живой стебелёк.
Лучики так он
Раскрыть и не смог.
Все иссушились,
Мертвы лепестки,
Накрепко держат
Корону они.

Задумала я
Корону сразить,
Чтоб крепкий стебель
Не начал бы гнить. 
Страха такого
Не знала давно:
Сбила головку,
А сердце черно.

ЛЕЧЬ

Лечь при инвалидах,
Умолкнуть при глухих,
Смириться при обидах,
Закрыть глаза при слепых.

Не есть при голодных,
Стать бедным при бомжах,
Раздеться при холодных,
Стать мышью при ужах.

Стать старым при зелёных,
Стать толстым при худых,
Стать злым при обозлённых,
Быть мёртвым при живых.

КУПИДОН

Где ты, кудрявый райский демон?
Иди и сам женись на сатане!
Куда убрал отравленные стрелы?
Одна твоя давно сидит во мне!

Спрошу за всех, пока в груди всё жжётся:
Зачем козлов и девочек венчать?
Зачем женить мужчин на белых овцах?
Делить детей и семьи разрывать?

Ведь всё это тебе не в наслажденье:
Сводить людей, овец, козлов.
Ты тушишь боль и сумрак отчужденья
И создаёшь секундную любовь.

Но главный страх не в грубом обращеньи,
Не в агрессивных жестах и словах,
А в постепенном превращеньи,
Смирении при овцах и козлах.

Так что ответишь мне, иль пёрышки дрожат?
Ну, нет, так нет. Ответа мне не будет.
И ничего, ведь ты не виноват.
А виноваты только люди.

ПЛАТОЧЕК

Несправедливая судьба!
Чего меня не сберегла?
Зачем опять, в десятый раз
Ты ядом плюнула мне в глаз?

Твердят родные и друзья,
Что быть гордячкою нельзя.
Ведь я должна всегда молчать
И слову каждому внимать.

Где час расплаты мне добыть?
И лично каждого судить?
Как растопить благую печь,
Но неугодных уберечь,

Согреть огнём их от печи,
Впихнуть в них булки, куличи
Раскрасить красным черноту,
Убить в их душах пустоту?

А ты считаешь мне азами
Давиться грустью и слезами?
Судьба смолчала, приняла
И мне платочек подала.

Он сам к щеке моей припал
И тихо слёзы целовал.
Сказал: Увидимся ещё,
Ты знай, все будет хо-ро-шо.
 
 
Дмитрий КОСЯКОВ
Альманах Миражистов 
 
 
ПОДОДЕЯЛЬНЫЕ СТИХИ
 
***
. . . . . . . . . . . . . Наш поезд мчался на запад,
Где солнце спускалось в ад.
И дочка спросила: «Папа,
Когда мы проедем закат?
Он там, впереди, но он рядом.
Как быстро нас поезд понёс!
Когда ж он останется сзади?
Когда мы проедем насквозь?»
Нет, мы не проедем закат,
Нет, мы не проедем закат.
Пройди сто дорог,
Но он будет далёк,
И я даже этому рад.
Но машет девочка шляпкой,
Дрожит у неё голосок:
«Он к нам приближается, папка!
Спустился на ближний лесок!»
Щекой ко мне дочка прильнула,
Глядит, как сгущается мгла,
Да так на руках и уснула,
Упрямые бровки свела.
Закат убегает назад,
Зароется в землю, как клад,
Умрёт на бегу —
Я лампу зажгу,
Но мы не проедем закат.


***
Моя армия синяя-синяя,
Моя армия белая-белая,
Моя армия чёрная-чёрная,
Эта песня об армии моей!
Наша армия синяя-синяя,
Наша армия белая-белая,
Наша армия чёрная-чёрная,
Смешная зачинщица затей!
Мы тебя во все цвета покрасим,
Дорогая армия моя,
Только ни за что не будешь красной,
Потому что это ай-яй-яй!

***
Как упоительны в России вечера,
Американо, капучино и чизкейки,
В кинотеатрах голливудские ремейки,
Как упоительны в России вечера.
От мемов в «Твиттере» фейспалмят юзера,
А на «Рутубе» модератор банит фейки.
Американо, капучино и чизкейки,
Как упоительны в России вечера.

***
Закуски! Сразу после винца...
Закуски! Как допью до конца...
Бабуськи! Как мне повезло...
Ягуськи! Всему лесу назло...

***
Себе я ногу почешу
И о любви своей скажу.
Моя любовь так глубока,
И сильно чешется нога.
Я про чесание ноги
Сегодня сочинил стихи...
Себе я ногу почешу!
Себе я ногу почешу!
Себе я ногу почешу!
Себе я ногу почешу!
Себе я ногу почесал!
Себе я ногу почесал!
Себе я ногу почесал!
Себе я ногу почесал!

***
Бегали мы, прыгали с койки на койку,
Да стали по талонам соль и колбаса.
Вышли мы вприсядку делать перестройку,
Петь чужие песни на свои голоса.
Как взяли, повелись мы дорогами странными,
Велись да привелись, как я погляжу,
Я теперь владею в столице ресторанами,
Так поеду на море — полежу на пляжу...


***
Пусть мне твердят, что есть места иные,
Что в мире есть иная красота,
А я люблю свои места родные,
Свои родные мылю я места!

***
В моём городе родном
Жил весёлый мореходик,
Он мне сказку рассказал
Про страну подводных лодок
Уи ол лив ин э йеллоу субмарин!
Йеллоу субмарин!
Йеллоу субмарин!
Уи ол лив ин э йеллоу субмарин!
Йеллоу субмарин!
Йеллоу субмарин


***
Почешут соперники темя,
Друзья усмехнутся в усы,
Узнав, что парижское... — Темя!
— Российские мерят...
— Трусы
***
И я стонал в клещах мороза,
Что ногти с мясом вырвал мне,
Рукой обламывал я...
— Розы!
— И это было не во...
— Бще!

***
Главное и прочее,
Вместо ответов...
— Многоточие!
Чёрное и синее,
И что в конце концов...
— Красивее!

***
Плач, плач, плач
Королевы юной,
Той, что скинет плащ
В июне.
Спляшет палач
Над её главою.
Ива, ты поплачь,
А я, Волк, завою...

***
Жили-были Сикильдяшки,
Сикильдяшки не простые,
Все красавцы удалые.
Все равны, как на подбор,
Но один из них — бобёр.
***
Белые каряблики, белые каряблики
По лесу идут.
Белые каряблики, белые каряблики
Косточки грызут.
И идут каряблики, всё идут каряблики
Среди темноты.
Белые каряблики, белые каряблики —
Это я и ты.

ИСТОЧНИК: ДЕНЬ и НОЧЬ
№5 | 2023
Литературный журнал для семейного чтения
……………………………………………………….
Косяков Дмитрий Николаевич
Красноярск, 1982 г. р.
Родился в Томске. Выпускник филологического факультета Красноярского государственного уни¬верситета. Критик и искусствовед, публицист, поэт-мелодекламатор, основатель поэтического дайв-театра, автор и ведущий дискуссионных клубов, преподаватель, сценарист кино и театра. Публикации в журналах «День и ночь», «Дети Ра». Автор двух поэтических («На пороге подполья», «Пепел звездолётов») и трёх публицистических («Культурный фронт», «Смотреть в будущее», «Рок-портреты») сборников, а также книги для детей («Сказки про девочку Ульрику»). Дипло¬мант Международного литературного форума «Золотой Витязь» (2020). Лауреат литературной премии всероссийского фонда В. П. Астафьева (2021). Руководитель Красноярского региональ¬ного отделения Совета молодых литераторов при Союзе писателей России. Член Союза писателей России с 2022 года.
               

ССЫЛКИ НА АЛЬМАНАХИ ДООСОВ И МИРАЖИСТОВ
Читайте в цвете на ЛИТСОВЕТЕ!
Пощёчина Общественной Безвкусице 182 Kb Сборник Быль ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ ЛИТЕРАТУРНАЯ СЕНСАЦИЯ из Красноярска! Вышла в свет «ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ» Сто лет спустя после «Пощёчины общественному вкусу»! Группа «ДООС» и «МИРАЖИСТЫ» под одной обложкой. Константин КЕДРОВ, Николай ЕРЁМИН, Марина САВВИНЫХ, Евгений МАМОНТОВ,Елена КАЦЮБА, Маргарита АЛЬ, Ольга ГУЛЯЕВА. Читайте в библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска! Спрашивайте у авторов!
06.09.15 07:07

45-тка ВАМ new
КАЙФ new
КАЙФ в русском ПЕН центре https://penrus.ru/2020/01/17/literaturnoe-sobytie/
СОЛО на РОЯЛЕ
СОЛО НА РЕИНКАРНАЦИЯ
Форма: КОЛОБОК-ВАМ
Внуки Ра
Любящие Ерёмина, ВАМ
Форма: Очерк ТАЙМ-АУТ

КРУТНЯК
СЕМЕРИНКА -ВАМ
АВЕРС и РЕВЕРС

ТОЧКИ над Ё
ЗЕЛО
РОГ ИЗОБИЛИЯ  БОМОНД

ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ


КаТаВаСиЯ

КАСТРЮЛЯ и ЗВЕЗДА, или АМФОРА НОВОГО СМЫСЛА  ЛАУРЕАТЫ ЕРЁМИНСКОЙ ПРЕМИИ


СИБИРСКАЯ

СЧАСТЛИВАЯ  СТАРОСТЬ  


АЛЬМАНАХ ЕБЖ "Если Буду Жив"

5-й УГОЛ 4-го




     МЕТАМЕТАФОРОСИЯНИЕ

               
 
.  20

 
     МЕТАМЕТАФОРОСИЯНИЕ
Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ Николай ЕРЁМИН
Александр БАЛТИН Дарья ПОХАБОВА
Дмитрий КОСЯКОВ