В груди глубоко умирала нежность.
Тихим эхом стонало то лето.
И как-то среди всего безнадежья
Я заметила странные полосы света.
Так было темно, непроглядно пусто,
И вдруг, точно специально,
Среди этой вязкой и вечной грусти
Нашёлся обрывок воспоминаний.
Запахло так больно июнем тихим.
Стояла безвольно, боясь шевелиться...
И как это глупо, найдя уже выход,
Почувствовать пение раненой птицы.
Откуда-то дунуло солнечным ветром,
По коже мурашки, тепло знакомо...
Будто бы ты на расстоянии метра,
И будто я снова дома.
И в воздухе эта шершавость голоса,
Вновь что-то колет в кончиках пальцев,
И прямо в глазах уже света полосы...
И так захотелось просто обняться.
И так захотелось вернуть то чувство.
Зубами порвать уже страха оковы,
Кричать и царапать, впадать в безумство,
Стать снова живой. И влюбиться снова.
Снова почувствовать то, что забыла я,
То, что сейчас больно режет глаза ,
Тянет меня невесомо, но с силою,
Тянет куда-то назад.
В тот запах июня, в те тёплые руки,
В "увидимся", колкое через года...
И весь этот свет, эти запахи, звуки,
Неужели умрут они навсегда?
И как-то бессмысленно сразу становится
Вспоминать и себя, и тебя, и чувства...
Нужно забыть. Проснуться. Опомниться.
Слишком уж глупо. Больно. Грустно.
Тот самый июнь, и слова, и взгляды,
Ошибки, радость, и голос, и пальцы...
Хватит. Достаточно. Больше не надо.
Ничто не сможет с конца начаться.
Надо забыть. Я не вижу, не слышу.
Нет чувств, нет звуков, меня здесь нет.
Отрицаю, не помню. Становится тише,
И вот наконец потухает свет.