О-о-о, как же они звучали! Дивно! Вы не слышали?
Я вам расскажу.
Первый ход – был его. И он - шел. Можно сказать, что именно он первым делал, цвета мокрого шелка, шаг.
Сначала: красиво, с оттяжкой отходил в сторону сверкающий меди тяжелый круг. Он лишь засматривался на мгновение и сразу: р-раз назад. И удар. Еще назад. Взгляд. И снова удар.
Как язык во рту. Как молот кузнеца. Ритм. Сила. Цикл.
Очень похоже.
Очень.
Твердые бока крепко вздувались (ну, делали вздох), потом - натягивались, брызгали на него трудовым потом, медленно сохли впитывая остатки внешней влаги, истончались, худели... и вот, с небольшой задержкой, тонко-тонко начинали дрожать, осторожно в резонанс попадая, с тем ритмом, с тем звуком, что родился с первым ударом. Еще раз. Еще. Ритмы и звуки складывались, перемешивались, подавляли причудливо друг друга и тут же аккуратно поддерживали соседей в пути. Опять множились, закручивались, переплетались формируя плотный узор результата и снова смешивались с теми, что пришли только что. И снова – борьба.
И снова – движение.
Мелодия вечная, что была рождена давно до них и существовавшая дольше всех. Выжившая от того что была одна, и оказалось самой простой: она звучала прорываясь из разрушенной древности уверенно ухватившись за крепкие поручни начала. И не менялась никогда. И звучала она на одной ноте. Нота эта - была навязана всем. И каждому досталось поровну. И никто ничего не был способен изменить. И каждый из желающих, если что и успевал за свой срок, так это, лишь подхватить и бойко разукрасить своей фантазией одну из ее бесчисленных и бесцветных нитей, коротко вплетая идею свою легкую, в общее полотно.
Нота простая такая: вре-мя-я-я-вре-мя-я-я-вре-мя-я-я-я- я-вре-мя-я-я-я-вре-е-е-е-е-мя-я-я-я-я-я-я-я-я-я