По локоть, по горло, по самый калган,
Залили Расеюшку кровью.
Мерцает кровавым орлом Магадан
Над древней Залесской Московию.
Пролезли с закутья на Рюриков стол
Под ляшские сабли и пушки,
И Русь посадили, как татя, на кол
На лобной расходной макушке.
Объяло священство разгульная страсть:
Не Богу служили – Мамоне,
Крестили подмётным крестом невеглась,
Лукаво молясь на амвоне.
Взывали не к Божьим – земным чудесам,
Святили торговые лавки,
Шелка и атлас облегал телеса,
Тщеславье искало прибавки.
Спасибо хохлам: научили плясать
И клянчить уделы с запасом,
И пьяному Piterу в ухо шептать
Латинскую чушь свинопасов.
Да Русь по-гречански Росией назвать,
Загнать слоВенина в «славянье»,
Русина как «русского» именовать,
Стать прилагательным званьем.
Священство согнулось, народ не сплошал,
Не сгинул в тисках корабела,
Он в первокрещение жил и решал,
Казачил на руское дело.
Он тот, кто Сезанна с Ван Гогом привёз
В салонную хмарь Петербурга,
Он труд лицедея небесно вознёс
Кудесной рукой демиурга.
Он – Платов и Мамонтов, и Третьяков.
Его бы на царское место.
Он был созидатель без пустяков,
Почище француза и немца.
Доколе и мы отцарившим псарям
Всё будем служить панихиды,
Приблизя к апостолам-поводырям,
К Николе и брату Плакиде.
Пожить бы чуток, да не сбрендить с ума,
И дело глаголом окрасить,
Чтоб крепко спаялась с Москвой Колыма
В Первокрещенском согласие.
2016 г.
Представлены выдающиеся руские «старообрядцы» в полотнах следующих живописцев: по краям Филиппа Томаса («Портрет атамана Всевеликого войска Донского Матвея Ивановича Платова»), Леонарда Цорна («Портрет Саввы Ивановича Мамонтова»); по середине Ильи Репина («Портрет Павла Михайловича Третьякова») и Николая Ульянова («Портрет Константина Сергеевича Алексеева (Станиславского)»).