я потерялся среди плит могильных
в своей заброшенной, оставленной душе,
скуля отчаянно, мне следом волки выли
о том, что нет тебя со мной давно уже.
а в пасмурном и грозном поднебесье,
я слышал панихиду об усопших,
о тех, кто был печален и был весел,
о тех, кто навсегда остался в прошлом,
но имени родного до мурашек
я не услышал в той молитвенной волне.
я знал твоей тоски оттенок каждый,
но в ней не видел и намека обо мне.
и вместе с хором ангелов незримых
я упокоить был готов воспоминания,
где видеть мог всего лишь половину
от смысла бесконечных испытаний,
где видеть мог лишь тени твоей жизни,
туманным облаком укрытую от всех.
ты был беспечным, гордым и капризным,
отдавший свои дни в поток потех.
и в твоей лёгкой бесконечной праздности
ты был светлей иерусалимского огня.
я был готов отдать тебе все свои радости,
но в мире том не место было для меня.
вникая в каждую мелодию молитвы,
я верил, что случайны мои раны,
но ты ушел, оставив море рытвин,
оставив полосы глубоких шрамов.
и это все - наверно, не случайно
и в радости не уготован мне покой.
кто море бережет в себе из таин,
тот назовется с гордостью тобой.
а в панихидной песни херувима
я разобрал знакомый сердцу слог,
и мое сердце сделалось незримым,
и понял я, что не был одинок.
скользящим ветром обнимал осенним
и тёплым бархатом полуденного света.
я в имени твоём искал свое спасенье,
но ошибаясь, не нашел ответа.
себя нашел, теряя связь с тобою,
восстал на третий день, разрезав нашу нить,
и пусть, ты не был ни спасеньем, ни мечтою,
я прошлое с тобой хочу любить.
а в пасмурном и грозном поднебесье,
я слышал панихиду об усопших,
о тех, кто был печален и был весел,
о тех, кто навсегда остался в прошлом.