06.12.2023
Голодной тьмы зелёные глаза
сканируют кладбищенскую морось,
в такую-то безрадостную пору,
когда листвы зелёной бирюза
уже давно окрасилась в меланж
из медно-жёлтых выцветших оттенков,
и солнышка лампадка, слабо теплясь,
уже не греет. Слой за слоем мгла
клубясь гоняет палую листву,
решётки от оград, дорожки, склепы,
облобызав (звучит-то как нелепо!)
и след её, как иней, на траву
беззвучно выпадает. Оглянись!
Замешкавшийся к вечеру прохожий,
что ковыляет щурясь и кукожась,
настигнут будет ею в эти дни.
Она его окутает, как бязь,
и плотно спеленает, как младенца,
не вырваться, не дёрнуться, не деться.
Как кошка мышь, облапает глумясь.
К прохожему проникнет под пальто,
общупает ланиты, перси, вежды,
тут не поможет тёплая одежда,
он — пленник мрака, он теперь — никто...
Оближет леденящим языком,
шершавым, нежно-трепетным, кошачьим.
Объятия, как бархат от Версаче
сбивают с ног, он валится ничком.
Хтоническая ласковая тьма,
она так голодна, ей вечно мало,
играя в салки, мышь себе поймала,
несёт туда, где веток хохлома
смыкается, как купол у шатра.
Свёдет с ума, но поглощать не станет.
К ней призраков разбуженные стаи
слетятся пировать, как птицы в храм.
Они так алчут трепетную жизнь,
желая отщипнуть её крупицу,
и тёплого дыхания напиться,
хотя бы на мгновение ожив,
почувствовать испарину и пульс,
в желания, как в омут, окунуться...
Бледнеет здесь ужастик голливудский.
А мгла, клубясь, впитается в тропу...