Если птица летит и взрывается морской пеной,
омывая верхушки сосен и морды холмов,
значит точно на нашей планете (во всей Вселенной)
не осталось живого практически ничего.
Если летом лисица купает в снегу свою шёрстку,
а в Сибири в июле до дна промёрз весь Енисей,
значит где-то в Одессе на каменной улице Щорса
поднимает вверх радужный флаг одинокий еврей.
Если в тёплом метро многолюдно и кормят прохожих,
под гитару поют песни Цоя и ждут перемен,
значит где-то в округе горят монолиты из кожи,
озаряя теплом этот жутко нелепый момент.
Если ты поёшь громко, как громко болит позвоночник,
как горит моя кожа и рушится ВС РФ,
значит это был знак, переливчатый колокольчик
озаглавил эпоху и трелью обрушил свой гнев.
Это наша эпоха: подарок от Сехмет и Птаха.
Крик земли, прах надежд, квинтэссенция сорванной ноты.
Если воздух свистит, значит чем-то он точно был вспахан,
значит клиренс, увы, отрицателен в наших широтах.
Значит скоро взлетит птица мира, чтоб позже взорваться
и омыть морской пеной верхушки столетних сосен.
Значит в нашей Вселенной (на этой планете) остаться
сможет тот, кто вознёсся, а позже разбился оземь.
И пускай будет мир замороженным хоть полвека,
и поднимется флаг над развалинами катакомб,
знаю точно, на этой земле торжество человека -
лишь достигнуть консенсуса без применения бомб.