Здравствуй, Питер. Как прежде, от Стрелки начну променад.
Меж Невою и небом двоится парад колоннад.
Анфилады дворцов, желтоватых фасадов холсты
От форштевня волна рвёт о жёсткий гранит на бинты.
Продувает насквозь, солонит моросящая мгла.
Судьбы шьёт вкривь и вкось Петропавловская игла.
Ты меня заклеймил: знак тавра помнят лоб и щека.
На монетном кружке так рельеф оставляет чекан.
Ты не стал мне родным – в дисциплине сухой воспитал.
Разводные мосты в ширь и в высь распахнули портал.
Шьет, ныряя, игла ветхих воспоминаний листы,
Как хирург суровьём раны рваные лоскуты.
На твоих мостовых не осталось от нас ни следа.
Питер, ты нас забыл. Даже тени замыла вода.
Помянуть есть кого: адреса безнадёжно пусты.
Мало ли от чего: от болезни, от водки кранты,-
На холодном гробу нищей дурочки городской
На Смоленском зажгу свечку тонкую за упокой.
Поперхнувшись, хлебну в забегаловке на Сенной
Достоевскую муть лживой исповеди хмельной.
Продышусь на Неве, где ограды и купола
Шьёт в бушлатном сукне Петропавловская игла.
В голодающий мозг, согревая собой лобный свод,
По сосудам твоим протоплазма иная течёт.
Я всего лишь твой гость, сантименты и сопли – в кулак.
Ты прошла по мне вскользь, Петропавловская игла.