Рояль был весь раскрыт,
и струны в нем дрожали.
Давили пальцы жестко
на клавиши,
бреша.
Из инструмента,
медленно,
фальшиво
пели ноты,
как человечески-продажная
душа.
Нам не дано предугадать,
о чем споется,
как слово наше отзовется.
Как прокол,
укол от правды?
И струна опять трясется
и рвётся, издавая хриплый стон.
В наш век отчаянных сомнений
и пробелов,
циничный и суровый век,
нас разделила жизнь
на человеков:
на подлецов,
творцов,
и на калек.