На окнах теперь решётки,
А двери - стальные все.
Давайте, махнём по сотке
И будем навеселе.
А бабы у нас красотки,
Хотя им под пятьдесят.
И бабы махнут по сотке,
Вспотеют, заголосят:
«Эх, мамочка, милая мама…»
А может быть – «Ой, мороз…»
Петров: «Завелась пилорама.
Артистки… поют вразброс».
Ему угоди, попробуй,
Ему всё не то, не так.
Петрова: «Да он хворобый,
А в койке совсем слабак».
Бабы, считай, - молодки,
Щекотка у них там и тут.
На окнах теперь решётки,
Во власти полно паскуд.
Котлетки, салат, колбаска…
«Белый налив» разлит.
На угол стола сел Васька –
Горбатенький инвалид.
Гуляночка, запах винный,
Котлетку жуёт горбун.
Все знают: у Васьки длинный -
Ну этот… ну… щекотун.
Задорно поёт Петрова,
Горбун всё жуёт, как болван.
Петров пробубнит: «Корова»
И дрыхнуть уйдёт на диван.
Потом разбредутся гости,
Останется лишь горбун –
Плечистый, но низкий ростик,
На голове колтун.
Ночь за окном немая,
Тьмы наступила власть.
Петрова, трусы снимая:
«Ну наконец-то, Вась».
В избытке у Васьки силы,
Он многих приворожил.
Петрова ему: «Василий,
Всю душу разворошил…»
Пили «Налив» с «Кедровой»,
Потом – танцевать, шутить.
Любят Петров с Петровой
Гуляночку замутить.