и мы стоим, обнажены,
и в августе разлит инжир,
и тело - мякоть, медовуха,
и медленно стекает жир
подсолнечный его пузырь
размяк; и духа
мне не хватает говорить,
невысказанный габарит
словесной магмы.
чуть кровоточит и скорбит,
и как верблюжьи горбы
измята диафрагма.
разветвленно и вкривь и вкось
и буйство смерти на износ,
шпанает волю.
торчат воздушные толчки,
но тело все молчит, молчит,
утрачен облик.
и жаждой слова утомлен
зевесовый лишь небосклон,
мятежа странник.
и лишь Амели в унисон
тем связям, в исповедь, в огонь
бросает наземь.
Свою любовь, и ветхий лед,
экстатику, экзотик гнет,
и поцелуев вермут.
а мы стоим, и из под ног
уходит глинеземом строк
пронзительное лето.
29 августа