Вот если террористу, удерживающему запуганных заложников, периодически убивающему кого-нибудь из них для острастки, вдруг захочется, чтобы заложники избрали его: богом, папой Римским, царём, генеральным секретарём, фюрером, президентом, главой и так далее, его, безусловно, выбрали бы единогласно. После этого освободителям террорист станет наголо заявлять: «Они на заложники, а я не террорист! Они меня выбрали главный над собой!»
Если расширить область этого мысленного эксперимента до размеров страны, и террорист, удерживавший в заложниках массу запуганного населения с помощью своих сообщников, периодически убивающий кого-нибудь для острастки, решит провести избрание себя богом, папой Римским, царём, генеральным секретарём, президентом и так далее, то его выбрали бы единогласно, особенно в тех местностях, где все заложники на виду непосредственно. То есть в случае, если люди являются напуганными заложниками, победа на выборах террориста обеспечена в любом случае. Механизмы самого голосования и детали избирательной кампании не важны.
После этого террорист станет наголо заявлять: «Они меня выбрали!»
Но главное для правды — это террорист проводит выборы среди заложников, или нет? Накладывая историю избрания бога, папы Римского, царя, генерального секретаря, фюрером, президента, главы и так далее, на структуру общества, видно, особенно на примере фюрера Гитлера, что капитализм является идеальной средой для захвата власти террористом, и его глумлением над простым народом, разыгрывая для зарубежной публики комедию выборов.
Политическая социология, исследующая в том числе связь демократии и терроризма, при своих исследованиях всегда выносит за скобки правительственные акции внутри страны и действия внешних правительственных акторов, даже весьма жестокие, и не включают их в базу данных, а чего так?