Недавно выпил пива с мужиками,
И писать захотел – не знаю как!
(А пили мы под детскими грибками);
Ну, я шмыгнул, конечно, в парадняк.
Я вызвал лифт, но понял – не успею
Дождаться, как зубами не скрипи!
Я из штанов достал свою фузею,
И начал делать пи-пи-пи-пи-пи…
Струя на волю вырвалась раздольно,
Боль стала яйца сладко отпускать,
Душа моя расправилась привольно,
И снизошла земная благодать!
Да, писал я в подъезде честных граждан,
Но можно ли меня за то винить?!
Лишь тот меня поймет, кто хоть однажды
Смог три бутылки разом осушить!
И так, я лил, побелка пузырилась,
Струя стекала желтизной маня…
Вдруг, понял я, что что-то изменилось,
И кто-то грубо в бок толкнул меня.
Мой слух воспринял мерзкое ворчанье
И рядом кто-то вымолвил: - Козел!
Как смел ты здесь устроил обоссанье?!
На мокрое, ты стало быть пошел?!!
Я обернулся… вместе со струёю,
(Поверьте, люди, я не из задир),
Гляжу – а рядом мент стоит со мною,
А я ему ссу прямо на мундир!
Мы тут, конечно, оба обалдели,
Оцепенели, словно грянул гром:
Я ссал ему на брюки. Те темнели,
А мент, вдруг, потянулся за свистком.
Но тот в ответ лишь только слабо булькнул,
(Был полон до краев моей мочой),
А член уже в ширинку резво гулькнул;
Я понял – наступает Боже-ж мой!
Мента я за штанину резко дернул,
И бросился бежать – храни судьба!
А тот от напряженья громко пёрнул,
Да так, что я подумал что – стрельба!
Я побежал, но мент явил сноровку,
Обоссанный, он дело твердо знал:
Хотел он затащить меня в ментовку,
И там поставить мне под глаз фингал.
Я продолжал от бега надрываться,
Бежал, как после триппера к врачу,
Я так желал подальше оторваться;
А мент кричал мне громко: - Замочу!!!
Я проклинал жестокий, глупый случай,
Пославший беды на моем пути;
Уж пусть бы я в штаны нафурил лучше,
Чем далеко так в действиях зайти!
Я надрывался из последней мочи,
Когда судьба вдруг, сжалилась ко мне:
Смотрю – бабенка молодая очень,
В машину залезает в тишине!
Я понял – это шанс не быть убитым,
Ментярой разъяренным наповал,
И с криком: - Мисс, за мной бегут бандиты!
Я в кресло к ней в автомобиль упал.
Она мне несказанно удивилась,
Да так, что зенки стали – до бровей,
(Послал же дуру Бог, скажи на милость!)
Я крикнул ей: – Поехали скорей!
Она рванула как во время гонок,
Как будто бы в машине грянул гром!
Помчались мы; а мент, такой подонок,
В стекло ей залимонил кирпичом.
Петляли мы, дорог не разбирая,
В разбитое стекло летела ночь,
Мы чуть помяли морду у трамвая,
Стремясь убраться поскорее прочь!
От скоростного дикого мельканья
Девицу бил нервический озноб,
Я выдернул ключи из зажиганья,
И громко так сказал бабенке: – Стоп!!!
Заглох мотор. Авто остановилось,
Бабеха – ни жива и ни мертва,
Сидит и ждет – а может, все приснилось?!
И я-то не могу найти слова!
Потом решил, уж раз такое дело,
К себе девицу лихо притянул,
Решив поцеловаться в губы смело,
И в этот миг нечаянно… рыгнул.
Обдал ее зловонным перегаром,
Чему, конечно, сам я был не рад,
Ведь пиво заедали мы - кальмаром,
Вонючим, как портянки у солдат.
От запаха девица пробудилась,
И ну, давай кричать, что я нахал,
Из-за меня стекло у ней разбилось,
И я ей всю машину провонял!
Еще орала чтоб я убирался,
И за стекло ей заплатил сполна,
И что алкаш я, не на ту нарвался -
С другим уже помолвлена она!
Она кричала долго, очень грубо,
Глазищами вращая вкривь и вкось,
Да так, что посинели даже губы,
Как будто б в жопу ей всадили гвоздь.
Когда мне бабу слушать надоело,
Опять рыгнув, я громко заявил:
- Ты на себя бы, дура, посмотрела –
Сама же стопроцентный крокодил!!!
Я гордо, словно денди, хлопнул дверцей,
И вышел. Боль мою сдавила грудь -
Мне наплевали грубо прямо в сердце,
А я хотел культурно отдохнуть.
Дойдя до дома, круто чертыхнулся,
Не подобрав иных, приличных слов…
На хамство, и на грубость я наткнулся,
В лице бабья и грёбаных ментов!!!