Ныне не в моде сей грустный сюжет,
А раньше - и фильмы снимали,
О том, как жилось крепостным на земле,
В святой хрустобулочной дали;
Где барин - так барин - и волю имел:
Женить, аль сгноить человека;
И в этакой лямке крестьянин сидел
С Ивана до Сашки - три века.
При этом, один, как бы «деспот-тиран»,
Хоть, в целом, бояр и казнил он;
Второй – ныне просто такой великан -
Свобод надавал людям сирым!
Хотя не о том у нас сказ теперь тут, -
Свободу он дал - лишь назваться,
Не чьим-то холопом, оставив же суть,
В удавке финансовой жить и уснуть,
Холоп в коей должен болтаться…
Так вот, наше время - с приколом к Му-Му:
То песенки, то кафешки;
А Тургеневу, саженному в тюрьму,
Поди, было не до усмешки…
Видел он сам таковой исход -
Когда утопить прикажут
Самое чистое, что живет
В душе у бесправного даже;
Личное в общественном отразив,-
Человечье барыня утеряла,
Безнаказанно в скуке своей обратив
ДворОвых в род материала.
И лепила, что ей на ум придет,
Ленью сытою развращённа,
Захочет - размажет, захочет - сотрет,
Под этаким спудом трудился народ,
Традицией в тьму сведённый...
Не любят сегодня того поминать,
Мало кто чтёт и книжицы,
Ощущение, по всему, видать,
Что к сословиям движется
Круг истории. Снова пропет почёт
Угнетателям громкозвучен -
Сверху про бар наших слава прёт,
Как прекрасно был ими Учен
Народ при Врангелях, Колчаках,
Столыпиных, иже с ними;
Для России! якобы узду в зубах
Заставляли держать и были
Патриотами очень большими все,
Кто в начальники выбивался.
Лет сорок назад даже в страшном сне
Такой бы кошмар не являлся…
Норма - теперь, дальше - лишь в глубину,
Пока люд как Герасим не станет,
И будет топить он свою Муму,
Как совесть, - в одном стакане.