«Враги-друзья» — Так звал их Герцен,
А был ведь Александр не глуп.
Полемика терзала сердце:
«Славянофил — Вселенский пуп?!»
Меж двух стезей сам разрывался:
Он от природы русским был,
Но часто мыслью задавался:
«А вдруг ошибка русский пыл?!»
В итоге — западник известный,
Славянофилов оценил:
Культура, быт, язык прелестный,
Что разливался, словно Нил.
В «Былом и думах» вспоминал он
О Хомякове*: «Даровит!
Заядлый спорщик, подминает,
Раб эрудиции, нимб свит...»
В любое время дня и ночи
Готов вести опасный спор.
До состязания охочий,
Во фразах мчит во весь опор.
Широким слова половодьем
Киреевский Иван блистал.
Был независим, благороден,
Славянофилом видным стал.
Прозападник Борис Чичерин
Самарина** так вспоминал:
«Умом силён, в делах проверен,
Неутомим, о главном знал.
С железной волею, маг слова,
Характера видны черты.
Им соткана была основа
Необычайной красоты».
Формировались в спорах кланы,
Ведь в каждом лидер сильный был.
Упорный, мощный, без изъяна,
Задор бойцовский не остыл.
Примечание:
*Алексей Хомяков, славянофил.
Александр Герцен вёл с ним
в своей книге «Былое и думы»
жёсткую полемику.
**Юрий Самарин, известный
славянофил девятнадцатого века.