Земные мгновения
Зазаборье
Часть 5-2
Плоды перемен
Накат волны на волноломе
берет бетон в минутный плен,
вот так на жизненном изломе
приходит время перемен.
Поставив крест на сказки в ТЮЗе
и став матерым, словно Брут,
без колебаний и иллюзий
направишь силы на уют.
С мечтой простившись полинялой,
завязнув с якорем в семье,
вдруг станешь лапой пятипалой
усердно подгребать к себе.
И ради этой ложной цели,
вонзившейся концом иглы,
бочком пройдешь к начальству в двери,
стесав все острые углы.
Судьбу легко доверив карте,
готов на все, и вот тогда,
словно мороз в сопливом марте,
берутся за тебя года.
С десяток раз посадят в лужу,
виски усердно серебря,
и сам себе заглянешь в душу
и не найдешь в душе себя.
Наши ценности
Кто протаптывал путь без салюта
из-под скальных обломков и груд,
в жизни ценит не быт, не валюту,
а удачу шлифующий труд.
Но удача случается редко,
есть же хочется нам каждый день,
потому-то из собственной клетки
смотрим мы на соседский плетень.
Осуждая его бездуховность,
на достаток таращим глаза,
пульс, по мере возможности, ровный,
но скрипят и скрипят тормоза.
Вопросы и ответы
Как мыши к норке в темноте,
зубрим маршруты преданно,
проводим годы в суете,
а все давно изведано.
Пока пробьешь тропу средь льдин,
вопросы схлынут праздные –
конечный путь у всех один,
а вот дороги – разные.
Различен по пути успех,
азарт и пыл отчаянный,
поступки разные у всех
и разное раскаянье.
Когда видна сквозь смертный дым
с косой неумолимая,
тогда так хочется иным
вернуть непоправимое.
Числом прошедшим мы умны
до уязвимой малости,
вот для того нам и даны
в награду муки старости.
Мотор успеха
К цели тащишь свой хомут,
а судьбе потеха:
лучший компас – внешний кнут,
он – мотор успеха.
Понесешься, как волан,
если свистнут плети,
в жизни важен не талант,
а попутный ветер.
Но задует ветер в грудь,
и успех с конфузом,
тот продолжит прежний путь,
кто сроднился с грузом.
Но тому, кто без войны
отворил все двери,
тот, кто сброшен был с волны,
не простит потери.
Жизнь счастливчику вкусить
не позволят люди,
хорошо он будет жить,
когда жить не будет.
Решетка вех
Смотрю я сквозь решетку вех
и вижу все свои пороки,
не мог прийти ко мне успех –
сам честно проворонил сроки.
Дав не умишко, а апломб,
хитро судьба играет с нами,
не напрягал я крепко лоб,
а глупость нес в пути, как знамя.
Но там, в божественном аду
пусть этот минус будет взвешен –
я не был с подлостью в ладу
и в грязном деле не замешен.
Памятник
Я жил, работал, возмущался робко,
не лил елей, не был борцом хорошим,
пройдет вокруг моей персоны тропка,
заглянет сын на холмик мой заросший.
Я не оставил путь потомству торный,
но знаю свой итог у двери гроба –
мой памятник себе нерукотворный
вознесся выше гардероба.
День
Свет солнца дружно гонит тени,
но чаще в жизни полутень,
в судьбе немало дребедени,
и каждый день – обычный день.
Подъем, зарядка, легкий завтрак,
сквозь тучи робкий первый свет,
все неприятности – на завтра,
в душе чарующий рассвет.
Бодрит мороз, встает светило,
несет на крыльях пеший ход,
в моторе сотни тонн тротила,
спешит по жизни пешеход.
А на работе, как и прежде,
полутюрьма и полухрам,
что новый вождь, что старый Брежнев,
везде во всем кругом бедлам.
Нельзя! Давай – и без бензина,
хоть чушь, а делай, им видней,
создал – порви и брось в корзину,
и суетись до лысых дней.
Но вот обед, и ты нагружен,
и полной бочкою живот,
излишней тяжестью сконфужен,
а дальше… дальше тихий ход.
Сонливость, вялость, бег на месте,
вдруг взрыв и споры без конца:
как жить, как строить счастье вместе,
как жить и не терять лица.
Идеи, критика – пудами,
анализ, шутки, мыслей блеск,
но мысль шлифуется трудами,
у нас же все – словесный треск.
А солнце движется к постели,
потер штаны – пора домой,
ждешь ужин, но пока не ели
без подготовки встречный бой.
Работа, дети, беспорядки,
плюс кухня, как большой завод,
нельзя супруге без разрядки –
сиди, терпи, громоотвод.
Закрой на сон глаза привычно,
денек прошел – забудь его,
так жизнь, как этот день обычный,
не обещает ничего.
Но в жизни есть и день событий,
когда корпишь не за рубли,
день откровений, день открытий,
день вдохновенья и любви.
Дни равноценные десяткам,
неделям, месяцам, годам,
когда всю душу без остатка
сдаешь придуманным плодам.
И все деньки в единой связке,
и в массе общей и одни,
короткой жизни быль и сказки,
и это – нашей жизни дни.
В лабиринтах извилин
Глупыш, растущий в детской роще,
ведет себя, как брат старшой,
а взрослый жизнь проводит проще –
ни дня без глупости большой.
Ум в динамике
Нам ляпы в жизни не новы.
От юных лет и до кончины
живем без трезвой головы,
пока подумать нет причины.
Нам в каждый переломный год
уроки, как слону дробина,
мы здравый ум пускаем в ход,
когда спине грозит дубина.
Да и беспечность – не вина,
просчет не делает нас злее,
раз терпят шея и спина,
зачем тогда нам быть умнее?
Избитый путь
Без подготовки и эскизов
изучит каждый муравей
все склоки жизни и капризы
на шкуре собственной своей.
Жил честным дурнем, стал ли вором,
был к людям чуток или глух,
жизнь всем живущим без разбора
отпустит сотню оплеух.
На белом свете нет иного.
Любой из нас избитый путь
из следа в след проходит снова,
хлебая жизни соль и суть.
Где есть овраг, не ходят прямо
ни слабовольные, ни знать,
легко скользить по склону ямы,
трудней на склоне устоять.
Из-за падений ненормальных
с собою распри, а не мир,
и потому у всех повально
штаны, протертые до дыр.
*
Скупа окрестная природа –
хоть много ос, да мало меда.
Обильна жизнь ненужной болью –
хорош костюм, но съеден молью.
Божественные чудеса
Невольно проливается слеза,
когда таланты, не дегенераты,
творят, поправ соседа, чудеса
и вкладывают душу в аппараты.
По прихоти божественных затей
вращаясь в сложной технике треть века,
в сердцах машин я замечал людей –
среди людей не встретил Человека.
Борьба амбиций
Губит Русь борьба амбиций,
склоки, драки за карман,
прячет правду ложь традиций
и привычный всем обман.
Как в легендах об Иисусе,
нас чаруют чудеса,
пёстрый мир слепых иллюзий
украшают словеса.
Все за мир, и даже очень –
всё слова, слова, слова.
Мир артельный так же прочен,
как на плахе голова.
*
Все в суете – и трус, и лев,
и все на привязи у века,
людское братство – миф и блеф.
и миф – свобода человека.
Крохи труда
Стаж трудовой с добром и с сором,
скрипя, скатился за порог,
пришла пора окинуть взором,
какой мы выпекли пирог.
За тридцать дельных лет и праздных,
таская власти на горбу,
большевиков видали разных,
а лучших видели в гробу.
Видны уже из тьмы тумана
за горизонтом слезных луж
черты безбожного обмана
наивных с детства чистых душ.
Найдут потомки на досуге,
когда сверстаются года,
не большевистские потуги,
а крохи нашего труда.
Ждала страна в слепом экстазе
рассвета благ в грядущий срок,
плоды росли не из фантазий –
из рукотворных наших крох.
Так и не поняли ни разу
души таланта слабаки –
не то растет, что по приказу,
а что приказу вопреки.
Кривизна прямоты
Порядок жесткий – как тюрьма
с уставом, принятым келейно,
прямые тропы – от ума,
а все в природе нелинейно.
Где от идей кипит страда,
страдает зрелость от юннатов,
мудрей намного доброта
предвзятой логики фанатов.
Ей нужен человек – не рать,
живой, спокойный – не жестокий,
она берет, что можем дать,
и не выдавливает соки.
Не холод – теплота нам друг,
от злых идей – и сердце дыбом,
добряк-ручей звенит вокруг,
а лед живет колючей глыбой.
Житье-бытье
Нет в нашенском бытье-житье
в кругу семьи и на диване,
в привычной бойкой суете
для жалоб веских оснований.
Нам всем возможности даны
слизать варенье с бутерброда –
народ ворует у страны,
страна, частично, у народа.
Основное занятие
В лесу среди столетних сосен
то зелень, то с дождями тлен,
в природе то весна, то осень,
а Русь не любит перемен.
Плюет на все мужик российский –
на жизнь, на дом и на соху –
и, утирая нос английский,
не пашет, а кует блоху.
Потом с товарищами в сборе
готов без смысла все крушить,
о жизни любит смачно спорить,
а за здоровье любит пить.
Раз мало дельного в протесте,
прогресс в стране – привычный слом,
то снова топчемся на месте,
то снова гоним бурелом.
Задний разум
Да хватит нам уже гонять
туманом тайну над Европой.
Умом Россию не понять –
она все годы мыслит жопой.
Асфальта нет, развален сруб,
общинный пыл по пьянке бурный,
а если этот образ груб,
точнее скажем и культурней.
Мы все – и простота и знать –
свою судьбу ломаем с хрустом,
умом Россию не понять –
Россия мыслит задним бюстом.
Перспектива
Мы шагаем, устав от борьбы,
с переломленным счастьем на взлете,
наблюдая в картинах судьбы
жизнь в обычном ее развороте.
Тащим годы свои на горбу,
а удачи проносятся мимо,
нам роскошно бывает в гробу,
а на свете – всего лишь терпимо.
Но пока голова на плечах,
и как факел хотя бы лучина,
мало толку в слезливых речах,
больше пользы – остаться мужчиной.
Обгон
Кому судьба дает шлепок,
кому увесистый пинок,
кому-то пост, кому супругу,
и мы завидуем друг другу,
себя бросаем на обгон,
на взлет, на звезды на погон,
то ищем суть, то просим бури –
спешим то к цели, то к халтуре,
сжигая силы и лета,
а жизнь – всего лишь суета,
и, кроме боли, жизнь ни крошки
не отпускает без подножки,
дразня соблазном или злом,
нас проверяя на излом,
давая шанс тому в дороге,
кто отвергает путь убогий
и, слыша в даль зовущий звон,
опять бросается в обгон.
За жар-птицей
Мы, постные лица,
без всякой удачи
вперед за жар-птицей
плетемся, как клячи.
В пути неумелом
и стонем, и ропщем,
то в общем и целом,
то в целом и общем.
Сопротивление
Вот уже гремит не первый гром,
хоть шаром кати в моей заначке,
годы треплют душу на излом,
и худеют силы без подкачки.
Мне бы полететь, но не лечу
и не верю картам и обману,
раньше был карман не по плечу,
а теперь плечо не по карману.
До конца, до точки, до поры
я уже в тылу, а не в походе,
но быстрей поволокут с горы –
задержусь я пятками на сходе.
*
В волнах любви всегда ищите сушу,
а в браке то, что в нем не напоказ,
прожить с любимой можно душа в душу,
но искры будут сыпаться из глаз.
Прости
Была вся жизнь работой,
с житьем-бытьем войной,
смирись со лжесвободой
и помирись с судьбой.
Не будь все годы рьяно
сама к себе же злой,
прости свои изъяны
и помирись с собой.
Во всем, что скрыто мглою,
судьба ни в зуб ногой,
так помирись со мною –
прости, что я с другой.
Прочный узел
Я предлагал себя другим,
но кукиш мне – и баста,
во тьме искал свои круги
и спотыкался часто.
Не нужен был мой тусклый бред
ни женщинам, ни богу,
лишь ты варила мне обед
и бинтовала ногу.
А жизнь и явно, и тайком
испытывала узы,
но нас, наверно, тем бинтом
связало в прочный узел.
И мы давно одна семья,
бойцы одной дружины,
и я давно уже не я
без лучшей половины.
Дни и ночи
Дни и ночи без конца,
вот она – разлука,
ты бывала у отца,
а теперь у внука.
Я ж поток пустых годин
в вымершей берлоге
проводил тогда один
за тебя в тревоге.
В сапогах не по ноге
топчут землю люди,
жизнь – не клюква в пироге,
но другой не будет.
И хоть путь бывает крут,
и бывает больно,
вместе надо свой маршрут
отшагать достойно.
*
Сажает нас жизнь на скупую иглу,
когда начинает с рожденным игру,
и нас же ласкает, как матка теля,
но с нами не делит она кренделя.
Следы старения
Готовится к осени мой огород –
и время прошло, и всему свой черед.
Придумали нам увядание боги
чтоб мы, не спеша, подводили итоги.
В себе замечаю старенья следы –
вдруг стал я охотник до всякой еды,
на женщин смотрю, как и прежде, без лени,
но женщины мимо проносят колени.
Затем увяданье отмерил нам бог,
чтоб приняли мы неизбежный итог.
Свои просчеты
Года, по капле выжав соки,
нам красят пряди в цвет седой,
а дни в томительной тревоге
идут скрипучей чередой.
Чтоб быть в ударе, нет причины,
свод жизни без таких статей,
и нам осталось до кончины
болеть заботами детей.
Но быть не подпевалой в хоре,
когда их давит жизнь и мнет,
а в их ошибках или вздоре
свой видеть промах и просчет.
И даже при скупом итоге
средь лжи сомнительной борьбы
к себе правдивым быть и строгим,
чтоб честно встретить суд судьбы.
*
Мы шли в пути от кочки к кочке
и опыт запасали впрок,
хоть не во всем дошли до точки,
но кончен бал – приходит срок.
Пока пропалывали ниву,
до капли выпили винцо,
гоняли смерть и в хвост, и в гриву,
теперь посмотрим ей в лицо.
*
Когда мы торим дорогу,
скользя по лезвию бритвы,
взоры к природе, к богу –
о жизни наши молитвы.
Не стоит в страхе чумазом
скуля поклоняться догме,
жизнь способна промазать,
у смерти рука не дрогнет.
Не учите
Видно, карты мне путает бес –
адский страж у костра при полене,
для одних счастье льется с небес,
ну а мне без начинки пельмени.
Мне иллюзии шлет он в тюках,
душу на кон чтоб ставил без лени,
но, когда козырей нет в руках,
не учите меня есть пельмени.
За удачей по кочкам сухим
я скакал бы верхом на олене,
но она раздает все другим,
ну а мне без начинки пельмени.
Я таскаю хомут и арбу,
дураки есть всегда в каждой смене,
но, когда вновь зовут на борьбу,
не учите меня есть пельмени.
Я готов снова ринуться в бой
весь в мечтах о пленительном плене,
но любовь то с другим, то с собой,
ну а мне без начинки пельмени.
Я могу каждый день, каждый час
перед родиной стать на колени,
раз не нужен ни потом, ни сейчас,
не учите меня есть пельмени.
Суетятся друзья и враги
и готовят себя к перемене,
всем им жизнь раздает пироги,
ну а мне без начинки пельмени.
Час пробьет, старый черт наяву
взвесит душу мою на безмене,
но пока, как умею, живу,
не учите меня есть пельмени.
Вдоль и поперек
Вдоль ряда изъянов я следовал мимо,
ко многим вещам относился терпимо,
ругал лишь в болото ведущих политиков
да чохом подряд критикующих критиков.
За забором
Я не был ни первым, ни сзади,
ни знаменем честным, ни вором,
я не был ни в стае, ни в стаде –
репейником рос за забором.
Свой потолок
Я знаю и ямы и свой потолок,
я знаю, на чем я стоял и стою,
я знаю и ниши, и свой уголок,
и место в текущем походном строю.
Я с теми, кто властностью не наделен,
кто в мир заглянул на часок, не на век,
я с теми, кто в жизни совсем не силен,
я с теми, кто просто простой человек.