«Что такое ссылка (exilium) на самом деле? [...] Для начала, хочу рассмотреть, что неприятного (acerbi) приносит перемена места жительства сама по себе.
"Лишиться отчизны нестерпимо". Но взгляни, прошу, на это скопление людей, едва способное уместиться под крышами бескрайнего города (urbis immensae). Огромная часть наблюдаемых тобой толпищ лишила себя родины. Они явились из своих городков, с дальних окраин, сбежались со всего белого света. Одни приехали делать карьеру (adduxit ambitio), других привели дела по должности, третьим поручено посольство, кого-то избалованное сластолюбие заставляет искать мест обильных легко доступным пороком; тот мечтает приобщиться свободных наук (liberalium studiorum), а этот ищет зрелищ (spectacula), тех вынуждает прибыть сюда дружба, этих – предприимчивость (industria), имеющая самые широкие возможности реализоваться; иные привезли на продажу свою красоту, а иные – красноречие. Нет таких разновидностей человека, которых не собрала бы столица, обещая великие награды и порокам, и добродетелям. Устрой им всем перекличку и спроси каждого, откуда он родом. Увидишь, что большинство из них оставило родные места, чтобы добраться в город величайший и прекраснейший, но им не родной. Покинь затем столицу, центр, как бы общий для всех, и обойди прочие города. В любом обнаружится немалая часть пришлого населения. Переберись из мест, куда цветущая природа и выгодное положение привлекает большое количество приезжих; попробуй объехать самые глухие углы, дикие острова (asperrimas insulas), Скиаф и Сериф, Гиару и Коссуру: нет ни одного места ссылки, в котором кто-то не оказался бы по собственной доброй воле. Что на земле так обрывисто и голо, как этот мой утёс? Что бесплоднее в отношении природных благ? Где живут люди грубее (inmansuetius)? А относительно расположения – есть ли край мира заброшеннее этого? Что может быть несноснее здешней погоды? И при этом пришлого народа (peregrini) здесь больше, чем местных граждан. Насколько, стало быть, перемена места пребывания сама по себе не тягостна, что даже такое место, как это, соблазнило некоторых покинуть родные края. Мне встречалось мнение, согласно которому человеческой душе присуще некое врождённое беспокойство (inritationem), выражающееся в тяге к переездам и частым сменам места жительства. Ибо люди наделены умом подвижным и неугомонным; неспособный удержать себя, он рассеивается, стремясь охватить всё ведомое и неизведанное; блуждающую, чуждую постоянству мысль радует и притягивает новизна. Ты не станешь удивляться этому, если учтёшь, какова изначальная природа разума. Он сделан не из твёрдого землистого материала, но сошёл от того самого небесного духа (caelesti spiritu descendit); природа же небесного всегда в движении, ускользает и бежит вперёд. Взгляни на озаряющие мир (mundum inlustrantia) звёзды: нет среди них ни одной неподвижной. Солнце ежечасно скользит, перемещаясь от одной области к другой, и хотя вращается вместе со вселенной (universo vertatur), тем не менее направляется в сторону, противоположную стремлению небосвода. Оно проходит все знаки зодиака, никогда не стоит на месте, но вечно несётся, продвигаясь по своему пути. Небесные тела пребывают в постоянном круговращении в силу природного закона и необходимости (lex et naturae necessitas), установившей им орбиты: в течение лет, совершая за определённые сроки полный круг, планеты вновь и вновь уходят той же дорогой, по которой пришли. Разве можно думать, что человеческой душе, составленной из тех же самых первоэлементов, из которых состоят вещи божественные (ex isdem quibus divina constant seminibus compositum), тягостно перебираться на новое место, когда сама природа божества (dei natura) такова, что постоянное стремительное (в оригинале "citatissima" – "быстрейшее") движение и радует её, и даже сохраняет?».
Сенека, «Утешение к матери Гельвии», 6 (перевод М.М. Позднева).