Во время пира недовольных нет.
Течёт вино из алого графина,
Хохочет шут, играет мандолина,
Но гаснет свет.
Играет тишина.
И лишь она хозяйствует отныне:
Стирает мысли, смех и имена.
И слышны только дух медовых свеч
Да шёпот холодка по бледной коже,
Которая уже навряд ли сможет
Порозоветь, украденная с плеч.
Её судьбу молчание итожит,
Которым невозможно пренебречь.
Во время пира недовольных нет.
По крайней мере, этого не слышно.
Наверное, все гости просто вышли
Туда, где молкнет звук и гаснет свет.
Теперь внутри остались только мыши,
И все вокруг довольны. Или нет?