В тот день (иной, вчерашний, третий),
По улицам знакомым поименно,
Я пролетал в сентиментальной,
Аля хмельной, аля влюбленной,
Но тем не менее мечте.
Зевака с первого подъезда
Теперь смотрящий в ожиданьи
Великих слов и откровений,
Увы, до пошлости буквально,
На Альпы в окна поездов.
Мечта? Но черт ее опишет...
В ней есть фонарики ночные,
И вроде праздник суетливый,
Неторопливый в расставаньях,
А снится всем счастливый день.
Вот ей, проветрен и простужен,
Летишь, и лишь вздыхает:" Детство... ", -
Сугроб бодая, дворник-трагик.
Он тоже с первого подъезда,
И пьет, пожалуй, что поэт.
Пора зимы. Река под боком
Вела зернистой чешуёю,
И называлась. В сиплом завтра
Я слышал типа заклинанье,
Как слышит над письмом склоненный
Набеги моря от ж/д.
Романтик глуп и тем- прекрасен,
Тем паче- пасынок надежды.
Он купит с воротом пальто,
Чтобы согреть ее такую,
Всю из фонариков ночных.
"Как будешь старше, пару женщин,
Красивых- чтоб им было пусто,
Как полагает лад французкий
Допишешь, про вино с любовью,
И с чем прощаться в октябре."