Самый выбрал я из всевозможных не тот
период, промахнулся в помосте.
Эта аудитория, нет, не лито...
говорить чтобы с жаром о Досте.
Новый год. Небо пёстрый щипал одуван.
Чики две в лабиринте на уггах.
Вспоминаю. Ко мне по пути я в буран,
посулив полусладкое с юга,
молвил им: "Привели тогда Доста на казнь.
Видит: купол сияет у храма
он в последний, последний уж раз! И приказ:
отменить. Представляете драму?"
Засверкали их пятки... На бомбере принт:
"За своими последуй мечтами." —
В переводе с английского так говорит.
На другой — ягуар. За кустами.
И махнул я рукой. Нет, не стал догонять.
Так волнуют их "белые пятна".
Веселиться бы только, о вздоре болтать.
А по классике-то неприятно.
Чересчур Достоевский интимный дискурс,
поинтимней, что может бабища.
Надо было терпеть по пути... Свой искус
им о Досте держать. До жилища.
Впрочем, dixi. С тех пор поменялся фавор.
Чту Буковски. Словами владеет.
Только стар теперь стал, затевать разговор...
Лишь, упав, чертыхнусь я при деве.