В мои простенькие рассказы про пенсионера Ивана Ивановича Каширина я вкладываю некий подтекст, из которого видно из чего состоит наша жизнь.
Ваня, сегодня на обед курица, мой руки.
Ого-го, копчёная!
Иван Иванович Каширин засеменил в ванную.
Жена достала из духовки жаровню с курицей и выложила её на большое блюдо.
Иван Иванович не любил курятину, отдавая предпочтение свиным рёбрышками и бараньей рульке, но копчённая куриная ножка это же совсем другое дело.
- Маша, ты какую ножку будешь, левую или правую?
- Да ешь ты любую, среднюю буду.
Разбрызгивая жир по скатерти, любовно застеленной женой, Каширин оторвал ножку и с аппетитом впился в неё недавно вставленным протезом.
Жир стекал по рукам Иван Ивановича.
- Ваня, есть же салфетки.
- Да ладно тебе придираться.
Каширин вытер руки о штаны и встал из-за стола.
- К этой курице ещё бы пивка и жареной картошечки.
- Перебьешься, - ответила жена, - лучше пошёл бы и вымыл руки.
Каширин уловил настроение жены.
- Маша, ну что ты. В XIV веке дворяне ели мясо и рыбу руками, а чтобы не запачкать руки, надевали перчатки. А после обеда испачканные жиром перчатки выбрасывали. А у меня есть перчатки? Вот то-то и оно.
Жена пристально посмотрела на мужа.
- Свинья ты Ваня, а не дворянин, - сказала она и застелила стол чистой скатертью.