Ты закончишь неистово, величаво,
Размашистым росчерком: «Уходи!»
Ты думаешь, что по-прежнему имеешь право
На сердце, бъющееся в груди
Моей?
Такой?
Вздыбленной от горячки,
От расстояния острия!
Когда: обманщица, мразь, гордячка,
Да я это всё! Все эти - я!
И что ты знаешь о силе слова,
Чтобы размахивать им вот так?
Снова свора с тобой - сурова,
Подыгрывая злобе твоей в такт,
Изображая пристальное внимание,
Прикрываясь ликами всех святых.
Чего стоит твоё понимание,
Нищее, делённое на четверых?
Больно тебе, говоришь? С кривой улыбкой
Вживаешься в мученика роль?
Да что ты знаешь о горле крика,
В котором выматерена вся боль
С визгливых упрёков, с судьбы изломов,
Когда маска смерти - уже в лицо…
Долго ещё пальцам сплетаться скромно,
И фантомными болями - выброшенное кольцо,
Дрожа чернилами: тоньше, дальше,
Чтоб не застигнутыми быть врасплох.
Я ведь говорила о страшной фальши
Прежде, чем ты окончательно оглох.
Так вот грудь эта вздрагивала и задыхалась,
И умоляла её вылечить.
А сердцу нужна была лишь тишины малость,
Но однажды ты расколол его и дал вытечь
Всей любви. И всё - в подпол.
А сама - по свету, занимая.
И когда уже отрёкся от неё святой апостол,
С креста снимая
Неживую, не веря в воскресение,
Пришло спасение -
Слово!
За которое - на всё готова,
Только бы не возврат
В ад
Немоты.
И пусть что угодно говорят,
Не понимая.
Жаль только, что не понял ты…