Я сидел на лавочке в парке, уткнувшись носом в книжку, читал взахлёб о приключениях звёздного десанта. Только что съеденные бананы грели мои внутренности, а теплые лучи осеннего вечернего солнца согревали меня снаружи. Рядом стоял мой электробайк, на лавочке возле меня покоились мой пустой рюкзак и перчатки. Пели птички, шумел лёгкий ветерок в пока ещё зелёной листве деревьев. Слышны были спокойные разговоры людей, заселяющих пространство то тут то там на и возле лавочек, разбросанных по парку, весело кричали резвящиеся детишки.
— Извините, а что это за здание? — внезапный женский голос обратился ко вне из внешнего мира, как гром среди ясного неба.
Я поднял глаза и увидел перед собой грузную женщину солидного возраста, в очках и строгом костюме, с тяжёлым телом и осанкой, с сумочкой, странно висящей на согнутой в локте руке. Всем своим видом она вызывала во мне смущение, словно она не для этого места, как бельмо на мирной зелёной парковой картине.
Дама показывала на некого рода коттедж или особняк — вечно пустующее двухэтажное раскошное здание, которое стояло у меня за спиной в центе парка на возвышенности, окружённое деревьями и дикой природой. Такое же здесь лишнее, как и барышня, которая на него сейчас указывала.
— Знаете, сколько я здесь бывал, я так и не смог понять, для чего оно. Какой-то дом отдыха, наверное, но он вечно пустой.
— Извините, а это что такое?
Барышня быстро сменила объект внимания, и теперь показывала на жестяной зеленый забор прямо передо мной, окружавший небольшую территории размером с футбольное поле, на которой расположились пять-шесть синих быстровозводимых общежитий, похожих на бараки.
— А это общежития строителей. Они тут неподалёку строят новый стадион. Тут рядом старый стадион — "Трактор", — указал я пальцем в неизвестном направлении, на парк впереди себя, — а за ним дальше китайцы строят новый.
Барышня в недоумении посмотрела на меня, словно она заблудилась.
— А аттракционы? Тут же где-то есть они?
— Да, там дальше.
Я развернулся на девяносто градусов вправо и вытянул руку в сторону.
— Вон там, на горе, через ложбину. Правда там сейчас уже всё выключено, аттракционы не работают.
Барышня словно разочаровалась в этой вселенной, оглянулась по сторонам, явно ища, куда же ей податься в этой безвыходной ситуации. Она вновь взглянула на меня допытливым укоризненным взглядом, словно это я выключил аттракционы, на которых она хотела покататься.
— Так что получается, этот парк не работает... не действует?! А что за парк такой?!
Мои сарказм, раздражительность и чувство надменного превосходства, которые медленно нарастали за время этой краткой беседы, и которые я всячески сдерживал, отчаянно искали выход из моего тела.
Я чуть усмехнулся, потому что сдерживать себя было уже очень сложно, развёл руками (в одной из них я держал книгу), показав на всё вокруг, на деревья, траву, тропинки, лавочки, фонари, людей, поворочал головой, окидывая взглядом "все свои просторные владения", и сказал с лёгкой улыбкой:
— Такой, какой вы видите.
Женщина слегка опешила, словно услышала грубость, её голос стал ещё чуть строже и ещё чуть более возмущенный, хоть она и пыталась это скрыть за слоем "всё в порядке, я с этим справлюсь", и мгновенно ответила:
— Я пока ничего не вижу. Я гуляю.
И придерживая очки одной рукой, с согнутой в локте второй рукой, на которой висит сумочка, странной груздной проходкой она, что тот искатель приключений, или храбрый первооткрыватель, поковыляла дальше.
"Ничего. Дальше в никуда, среди ничего", — подумал я, уткнув свой нос обратно в книжку.
Солнышко всё так же грело, птицы всё так же пели, бананы внутри меня заполняли мой внутренний мир. Вокруг меня было много всего, а в мыслях были звёздные пехотинцы.