Уже промчалась середина осени. Шёл первый снег, ледком оделось озеро. В деревне не осталось никого. Вся молодёжь по городам разъехалась. Из стариков никто уж не живой. Лежат себе за рощицей ореховой на кладбище под тихой синевой.
Никифору зима грозила горькая - остались тут одни домовики. По вечерам сходились на пригорке, и сдавленно рыдали в кулаки. Никифор был старинным привидением. Когда-то слыл рукастым мужиком. Мог сани он детишкам барским сделать, но в основном считался печником. Уж печи клал - самой царице впору в студёный час погреться у таких! Был молчалив Никифор, редко спорил. Росли у дома семь огромных пихт, ветвями упираясь прямо в небо. А вечером был борщ со свежим хлебом, возились ребятишки на полу. Жена улыбки тёплые роняла. Ложились спать, не глянули золу, в которой углей много было алых. И угорели все до одного, но призраком остался лишь Никифор. Стоял он скорбной тенью у ворот. Потом деревню выкосило тифом, потом пришли чума и дифтерит, цари менялись и гремели войны. Из времени хреновый Айболит, и призраку всё также остро больно. И домовых бездомных очень жаль. Им эту зиму ни за что не сдюжить. В нетопленные избы хлынет стужа, вопьется в них полсотней белых жал. Домовики под скрип тоскливый веток все потихоньку превратятся в ветошь в пустой деревне, в лютом забытьи. Никто по ним не сварит и кутьи…
"Ну, значит так! Отставить умирание! Второй раз я уж точно не помру! - озлился призрак, рявкнув над дворами, - мы встретимся все вместе по утру, и порешим как быть и что нам делать. Светает в восемь. Соберёмся в девять". И улетел, колебля полумрак.
Наутро собрались на том же месте. Был призрак хмур, как кочет на насесте. От холода уже едва живые, носами шмыгали малютки-домовые. Последний старый кот сидел голодный. На стареньком причале гнили лодки, вздыхал тоскливо хроменький козёл. Картина умирающей деревни - оставленная хтонь и призрак древний. Крепчающего ветра горький зов…
Решили так - в одном собраться доме. Забрать козла и старого кота. Дров на подворьях хватит им надолго. А остальное - меньшая беда. И снеди наберётся из подполий. Козлу, покуда, есть запас сенца. Кот птиц и мышек пусть ловить изволит...
Так и дошли до ветхого крыльца. Дом старый был, заброшенный, добротный. Когда-то в нём купчина знатный жил со слугами - не менее полсотни. Но целый век в том доме ни души.
Топили печь. Спекли лепёшек горку. Раздали домовятам - пусть едят! Намаялись в недетской доле горькой. У большинства потухший серый взгляд. Кот радостно хрустел убитой мышью, козёл дремал, сморенный от тепла. И в мире стало и светлей, и тише, и жизнь куда-то дальше потекла. Полы скоблили ночью домовихи, домовики отладили крыльцо. Никифор даже просиял лицом, найдя мешок сушёной облепихи. С неё варили духовитый чай, приправленный листочками мелиссы. Кошак творил уют, и так мурчал, и сонно-сыто щурился по-лисьи.
Под Новый год дом стало не узнать. От ели остро пахло терпкой хвоей. За окнами - метели белизна. Ярится ветер, крутится и воет. А в общей комнате все собрались за стол - пирог с калиной, самовар горячий. На подоконнике в коробочке простой цветет герань - огня печного ярче. Трещат поленья, жарится налим, попавшийся к Сочельнику в речушке. Никифору впервые не болит, не дёргает измученную душу. Он смотрит на забавных домовят, играющих с козлом повеселевшим. На домових, что громко говорят и так хохочут - впору только лешим! Домовики поют, и ходит кот - с рук на руки, с коленей на колени. Ещё чуть-чуть, и грянет Новый год, и чудеса примчатся на оленях. И все, конечно, будет хорошо. И чувствует Никифор - путь посмертья к концу его сегодня подошёл. И ласков он, и правилен, и светел.
-Прощайте, братцы! - шелестит вокруг.
И домовые охают в испуге. Никифор входит в золотистый круг.
-Прощайте, други!
23 декабря 2023 г.