10.
Проснулся я в субботу очень поздно,
Гудело в голове – ну, караул!
В глазах мелькали радуга и звезды;
Одевшись, в кабинет я заглянул.
Там было пусто. Собранный диванчик,
Белье, рубашка, плюшевый халат;
Китайский, мне подаренный болванчик,
Глядел понуро, опустивши взгляд.
- Ирина! - Я прошелся по квартире,
Но не было нигде и никого;
Я был один как будто в целом мире,
И это было счас страшней всего.
Белье… Оно пропало с батареи,
Посуда.… Вся в сушилке на стене,
Мне показалось, что я обалдею
Как будто все вчера приснилось мне.
Я поразился. Неприятно стало,
Детальный обыск сделал я тотчас,
Увидел – куртка с вешалки пропала,
И старые кроссовки «Адидас».
Еще пропала часть домашней кассы -
Сто долларов, что были в портмоне;
И женская заколка из пластмассы
Лежала сиротливо на окне.
И ни записки, ни единой строчки,
Ни знака, ни намека на словах,
Ни стрелки на блокнотовском листочке,
И ни следа помад на зеркалах.
Я понял, что со мной сыграли низко,
Да так, что не расскажешь и в стихах,
Ушла Ирина чисто по-английски,
Меня оставив в полных дураках.
Мне горько и обидно сразу стало,
Ну, чем обидел; что я недодал?
Все б подарил, зачем вот так сбежала,
Как будто я какой-нибудь нахал!
До вечера себя надеждой мучил,
До вечера ее в квартире ждал,
А в воскресенье я, на всякий случай,
Замки в дверях квартирных поменял.
Затем, купив бутылку русской водки,
И чокнувшись за глупый романтизм,
Я выпил пару-тройку раз по сотке
За свой, вдруг проявившийся, слюнтизм.
Ну, почему она вот так решила
Со мной бесчеловечно поступать?!
Обида как удавкою душила:
Могла бы хоть «спасибо» мне сказать!
Зачем вот так сбежала неучтиво,
Обставив тайной утренний побег?!
И было на душе моей тоскливо,
И за окошком снова падал снег.
***