Какая боль! Весна не для меня...
Кто выдумал забаву эту злую?
Зачем она, капелями звеня,
подталкивает глупость к поцелую?
Мой поцелуй, мой рот пропах землёй.
Я не живу - я жду, но как жестоко
со стороны всеведущего Бога
послед надежды вырывать весной!
Больничный сквер... пусть он пропах мочой
и грязны снега белый халаты,
как маразматик из шестой палаты,
безумно улыбается весной.
Ах, ты мой безобидный идиот!
Я так завидую твоей идиотии,
пока всю ночь под ложечкой сосёт
предсмертная моя меланхолия.
Я не назвал бы это словом: "страх".
Я страх прошёл ещё в начале боли.
Уже иголка гнётся на костях,
а не ныряет мясо при уколе.
Я - долгожитель, я зажился здесь,
привык к больничным длинным коридорам, неспешным философским разговорам,
привык подолгу и невкусно есть.
Я ко всему привык.. Но вот весна -
она меня всерьёз достать сумела.
Мне морфий, как вода - лежу без сна,
глаза во тьму таращу очумело.
Врача ли вызвать? Что мне врач? Пусть спит -
живые мёртвого не разумеют.
Здесь не кабак - больница, здесь болеют,
здесь и душа, и тело - всё болит.
А там весна... за окнами весна -
тревожное и злое время года,
там сна оковы сбросила природа,
и рекам оболочка льда тесна.
И я восстану, карцер свой кроша,
освобождаясь от унылой боли.
Пусть тело остаётся здесь, в неволе,
Я брошу тело, ибо я - душа!
Но морфий шепчет, плавая во мне:
"Молчи, дурак, молчи, души-то нет.
Когда умрёшь, ты станешь грудой гнили,
и я, в подушку ткнувшись, зарыдал... А перистые облака всё плыли,
и таял лёд, и мальчик лето ждал...