Я тебя целую, друже,
Меж колюче-строгих глаз.
Я смеюсь и только пуще
Вновь пускаюсь в дикий пляс.
Стой, суровый, стой, мой милый,
Несгибаемым клинком.
Травы горные граниты
Рушат нежным стебельком.
Я — полынью, я — осокой
На чело и на шелом.
И кольчугой, и защитой,
И отваром над костром.
Стой, как хмурый, стой, как дикий
Полубог богов иных.
Я укрою в ежевике
Стылый стан врагов твоих.
Не пляши, не думай даже
Принуждать себя к тому,
Что ни разу, ни однажды —
Чуждо! духу твоему.
Я целую меж суровых
Хмуро смеженных бровей,
Знаю, сердцу будет отдых,
Если станет в нем теплей.
Ты стоишь на страже ночи,
Зорко зришь в глухую даль.
Ну а мне — как месяц в очи,
Только пламя это дай!
Я пляшу, а как — не взглянешь,
Лишь случайно только тень.
Верный слову, что не сможет
Лучник ранить свою цель.