***
Солнечно, как где-нибудь в Марокко.
До безгрешности пречистый лёд.
Скользкая опасная морока.
Не дорога – талое стекло.
Третьим в связке – шпингалет-сомненье,
Нюнит –
И чего связались с ним?
Это же реликт оледененья,
Злой последыш допотопных зим,
Затаивший к солнцу недоверье
И к живым холодную вражду.
Здесь расщелин узкогорлых звери
Сотни лет своей добычи ждут…
– Брось, всё проще – ярко, бело, пусто.
Ледники не добры и не злы…
Мы влюбились до зубного хруста
В прочные шершавости земли.
***
Мой испытанный друг, отраженье моё,
Отпускай мне грехи, вразумляй и сочувствуй,
Но не потчуй безвкусной микстурой искусства.
Ты же знаешь меня. Ты же знало её.
Валерьянка баллад и лирический бром –
Утоление голода запахом специй.
А у жизни – огромное нервное сердце!
И оно выбирает рюкзак и подъём.
Мы присели с тобой на своих рюкзаках
В тишине – неприкаянной и откровенной.
Ты сейчас обитаешь под самой мореной,
В неподвижной воде у конца ледника.
Ты ушёл в ледяную прозрачную суть
Предпоследнего озера долгой дороги.
Да, мне скоро идти. Не суди меня строго.
Я зайду. Я спущусь. Я, наверно, вернусь.
Потолкуем с тобой, мол, немало причин,
Чтоб не верить в орлянки случайную милость.
Но чего ж горевать нам о том, что случилось?
Ничего не случилось? Тогда – помолчим.