ЧАСТЬ I. «НА НЕБО»
Первое «высшее»
Встреча с родиной под первым впечатлением от неё продолжалась неделю. После того, как организм попривык, и впечатления слегка притупились, надо было думать, что делать дальше. Всё, вроде, теперь зависело только от меня … Это было на первый взгляд и на такую же, первую мыль!
Выбор
Еще в последний год службы в почетных воинских рядах я начал готовиться к поступлению в ВУЗ. В полк пришла разнарядка на поступление двух особо отличившихся в Высшую комсомольскую школу (та, что была в то время в Вишняках). Я и еще один сержант дали согласие на такое поступление.
Мама для подготовки прислала мне учебники за 10 класс. Я по возможности начал вспоминать дисциплины. Но, главный комсомолист полка протянул с отправкой наших документов, а может это было специально им сделано, направив вместо нас кого-то из своих. Как бы там ни было, а наше поступление не состоялось.
Немного огорчившись, я продолжил вспоминание школьных предметов.
Вернемся к действительности. Особенного времени на размышления о выборе ВУЗа у меня не было. Я надумал поступать в МАИ. Аргументы за этот ВУЗ были простые – в МАИ учился мой друг А. В. Куликовский, ехать до института было недалеко и удобно … И ещё – в то время это был очень престижный ВУЗ. Он «ковал» кадры для космоса.
Как-то утром мама позвонила с работы и сказала мне, чтобы я срочно пришел к ней в лечебный корпус. Оказалось то, что она о моем желании на поступление, поговорила с одним из отдыхающих в санатории. Он заинтересовался и хочет посмотреть на меня, а также протестировать мои имеющиеся и оставшиеся после армии знания, для определения моих шансов на обучения в ВУЗе.
Этим человеком оказался проректор «Плехановского» Николай Прокофьевич (фамилию не привожу в силу того, что могу исказить за давностью времени). Наша встреча состоялась. Он поговорил со мной, задал несколько устных задач, которые я с легкостью решил. Поле того, как он получил от меня то, что он ожидал, я ушёл на все четыре … Точнее в одну сторону – на речку.
Потом мама сказала, что он хвалит мой проявленный разум и остатки знаний, а также готов «поднатаскать» меня для сдачи вступительных экзаменов.
Я стал периодически приезжать к нему в квартиру. Жил он на Ломоносовском проспекте. Дом своим адресом находиться рядом с бывшим кинотеатром, в котором сейчас находится театр А. Джигарханяна. Это я к тому, что ездить мне пришлось через всю Москву, но … Впереди маячило обучение в МАИ.
Репетиторство со мной было несложное. Я приезжал к учителю в назначенный день и час, им мне задавалось масса задач по математике, физике. Я отчитывался за выполненное заданного мне на дом по указанным предметам в прошлый раз. Поле сего мне задавались задачи для решения у него в кабинете. Кроме того, я писал диктанты.
Николай Прокофьевич проводил разбор моих решений или «нерешений», допущенных ошибок. Задавал для их исключения и для дальнейшей проработки то необходимое, которое содержалось в теоретической части. В общем, ничего особенного – обыкновенное репетиторство.
Задание, задаваемое мне репетитором для моего же обучения, я осваивал в основном дома. Схема была примерно такова – днём занятия науками, вечером встреча и «гульбарий» с друзьями. Стояло жаркое лето, в которое много горело в районе Каширы (1972 год). Воздух был насквозь пропитан едкой гарью горящих торфяников, в силу этого дышать было очень тяжело и, как следствие, заниматься.
Наступления вечера ждало всё с нетерпеньем. Людям можно было искупаться в Москва-реке и снять напряжение дня. Как-то гуляя по парку музея с друзьями, мы встретили группа девушек. Одна из них была из нашего посёлка – Галина. Две другие нам незнакомые. Галина представила нас, в итоге мы познакомились.
Незнакомки оказались из семей высших офицеров из командного состава Закавказского военного округа. Их родители отдыхали в санатории. Для них же были сняты две койки в семье Галины. Как-то незаметно мы потом сдружились.
В честь образовавшейся дружбы мужская часть нашей компании решила устроить банкет. Из всех моих сотоварищей у меня у единственного была дачка. Тогда она называлась «Весёлая горница». Банкет решили устроить в ней.
Для организации грядущего приема мы скинулись деньгами и поехали в Красногорск за вином. Так как денег у нас было словно «кот наплакал», то по карману нам оказалась лишь трехлитровая стеклянная банка, закатанная крышкой с надписью «Горошек мозговых сортов». На боку банки была приклеена этикетка – «Прутневское. Портвейн 18% » (Остальную сопутствующую атрибутику на этикетке я опускаю). На закуску купили несколько зеленых бананов, желтых мы в те годы никогда не видали.
Придя на дачу, участники с нашей стороны задумались об антураже стола. Ставить эту банку пред такими высокими гостями было не совсем этично. Тут я вспомнил, что моя двоюродная сестра (работавшая в тот момент в какой-то гостинице для иностранцев) с подругами и друзьями, часто приезжали и жили в «Веселой горнице».
Учитывая близость к западной материализации, сестра привозила бутылки с иностранными напитками. Пустую тару-красоту не выбрасывали, иногда даже пускали её под налив подсолнечного масла. Кроме этого она оставляла красочные американские журналы.
Из чердака достали импортные «флаконы» с привлекательными названиями. Куда-то разлили «Горошек мозговых сортов», а в какие-то «Прутневское». Из журналов вырезали рекламы сигарет, напитков, машин ... И красивых дам, в чем они были … Все вырезки расклеили по обоям на стенах. Вышел чисто «Ресторан – «Дача»!
Увидев такой интерьер, а за ним и стол, все девы (даже Галя) так и ахнули. Мы резко «выросли» в их глазах. Правда никаких мыслей и иллюзий по любовной части мы не питали (Галя сразу нас всех предупредила).
Банкет начался. Вино лилось рекой примерно с такими комментариями – «А из той бутылки вкуснее! … А мне вон из той больше нравится! …». Но только мы знали истину в том вине, не дожидаясь дна этих бутылок.
Такое у нас было не часто, но и не редко. Мы позволяли себе проводить лето так, как могли позволить наши карманы … Душа же была всегда на распашку.
Видя мои старания, усердие (между гулянками) и проявление ума, проректор предложил мне – «Иди к нам, у нас тоже есть факультет автоматики!».
На это лестное предложение я по незнанию специфики «Плешки» ответил отказом, пробубнив что-то несуразное в ответ – «Мол, меня тянет в авиацию …» и что-то подобное. А прими его я тогда, то неизвестно, как могла бы сложиться в дальнейшем моя жизнь. А это является очень важной опорной точкой в моей жизни.
«Узел третий»
Я подал документы в МАИ. Экзамены начались. После очередного экзамена (кроме сочинения) я ехал к Николаю Прокофьевичу и писал ему задачи, которые были в билете, каким путем я решал ту или эту задачу. В общем, экзамены я сдал с одной тройкой, полученной за сочинение. Учитывая то, что я поступал после службы в рядах Советской армии, то мне надо было лишь бы сдать и без двоек – поступление по закону проходило вне конкурса. Я поступил!
Как писал Янгель, сын того Янгеля:
– Не дуя в ус, поступаю в ВУЗ!
На момент поступления в МАИ у нас гостили из Клина двоюродный брат Слава (сын тети Тони) со своим сыном Аликом. Они первыми узнали о таком знаковом событии в моей жизни.
Мы решили немедленно отметить положительное решение приемной комиссии МАИ. Втроем пошли к ресторану «Архангельское» (был печально известен во всей Москве ночными кутежами). Рядом ним, в палатках купили пива и пирогов с мясом. Алику отдельно купили бутылка лимонада. Разместились для ритуала на заветной знакомой поляне в лесу рядом с рестораном.
Сколько мы сидели за разговором, сколько выпили, уже не вспомню (да и не надо). Запомнился такой факт. Пробки от бутылок с пивом бросали недалече от себя. Алик гулял вокруг нас, а мы не обращали на него внимания.
А вот придя домой, он вытащил из одного кармана горсть жестяных пробок и положил на стол перед мамой со словами – «Вот, баба Дуся, сколько они себе набрали. А это – мне купили!». Эти слова он подкрепил одной жестяной крышкой от лимонада, вынутой из другого кармана.
Курс первый
Учеба в МАИ началась как у всех – с 1-го сентября. На площади в центре института, как её называли «испокон веков» «Сачкодром» (или «Сачок»), собрали всех первокурсников. Кроме них также присутствовали все иные желающие с курсов постарше. Ректоратом была провозглашена не одна напутственная речь и … По аудиториям!
Сначала, перед тем, как овладевать знаниями настоящим образом, я вызнал у дверей деканата следующее – в какую аудиторию необходимо мне идти! Там, в указанном номере, проводила собрание нашей учебной группы куратор от факультета.
В этой аудитории мы все и перезнакомились на весь период учебы – 5,5 лет. Первые итоги знакомства показали, что наша группа состоит из 9-ти «мальчиков» и 16-ать «девочек». В пропорциональном отношении такое сочетание сохранялось до самого окончания МАИ (надо помнить, что в основном это не женский ВУЗ) несмотря на то, что из группы первого состава по итогам первой сессии были отчислены 2-е – 1-н «мальчик» и 1-а «девочка». Зато потом в нашу группу добавлялись с вечернего отделения и из «академки» как девы, так и парни.
Еще необходимо отметить, что наша группа, несмотря на такой непропорциональный состав, была в основном своем коллективе очень дружная. Эта дружба проявилась не только на время обучения, но и с отдельными «одногруппниками» поддерживается до настоящего времени.
Писать о том, как проходил учебный процесс за все 5 курсов, не имеет никакого смысла – он везде одинаков. Лучше описать разные ситуации и события, которые представляют собой, на мой взгляд, интерес или были забавными, в процессе того, когда сопутствовали учёбе и жизни.
Мои друзья А.В. Куликовский (к тому времени уже окончил МАИ) и В.Г. Казаков (к тому времени уже окончил МГИМО) продолжая славную традицию путешествий по интересным местам, предложили мне принять участие в поездке на «День Бородина» в Бородино. Такой день проводится и по ныне в первое воскресенье сентября. Я, недолго думая, согласился. Ехали мы ни свет не заря на «Бородинской» электричке. В 1972 году это мероприятие еще не носило размах крупномасштабного международного мероприятия и носило название «Парад военных оркестров».
Необходимо отметить, что молебен местным батюшкой проводился уже тогда на «Багратионовых флешах» у памятной стелы, поставленной на месте смертельного ранения великого генерала. После этого проходил парад военных оркестров. Интересующихся этим памятным днём было не так уж и много – кто знал тот и приехал. Затем на обратном пути на станцию «Бородино» заглянули в Спасо-Бородинский монастырь, основанный вдовой генерала Тучкова – М. Тучковой.
Такое знаменательное событие в то время особенно не рекламировалось.
Забегая вперёд своего повествования, скажу то, что потом уже я ездил на это мероприятие каждый год. Как с этими друзьями в основном, так и без них, вплоть до празднования 200-летия Бородинского сражения. Вместо парада оркестров появилась историческая реконструкция Бородинского сражения. Стали приезжать военно-исторические клубы со всего мира.
В один из годов мы наблюдали даже участника в немецкой форме великой отечественной. Участник шёл в сельский магазин в сопровождении двух казаков. На обратном пути «немца» казаки уже тащили за руки, словно зимние «санки», за которыми оставались от полозьев – коротких сапог, два следа, прочерченных на земле обочины дороги.
В другой год я приехал с одним приятелем и его дочкой не в сам день праздника, а в субботу. Шла репетиция реконструкции битвы. Зрителей не было никаких. Причём можно было вплотную приблизиться к полкам, мету жительства в палатках вех участников, пообщаться с ними в неформальной обстановке и даже посидеть за столом.
Далее наш путь был в Шевардино, где стоит памятный обелиск, посвященный великой французской армии. К нему в день Бородина приезжал посол Франции в России и возлагал венок. Нам надо было подняться по крутому склону, а затем через лес прямиком в Шевардино. На склоне наша группа наткнулась на такое событие. Конь передними ногами провалился в топкое место. Рядом стояла молодая наездница и не знала, что предпринять … Даже кончились слёзы у неё. Было видно, что и силы у коня тоже были на исходе. Обои в отчаянии не знали, что делать … И тут появились мы … Как нам удалось совершить спасение коня до сих пор не могу сказать, но мы подняли его переднюю часть и вынули ноги из топкого плена.
После юбилейного года посещать распиаренное празднование уже не так хотелось в силу того, что вокруг стало много помпы ... Оно, конечно, очень хорошо для воспитания патриотизма, но ушла душевность …
Иногда, уже в наше время, проезжая на рыбалку на Можайское водохранилище через фрагменты Бородинского поля, глядя на встречающие по дороге памятники, сердце щемит от того события и воспоминаний.
К концу сентября из экспедиции на Таймыр вернулся Игорь Пилюк. Летом ему захотелось куда-нибудь уехать … Например, с геологами … Он взял и уехал с ними. Грандиозную встречу по поводу возвращения сотоварища решили устроить у меня. Во встрече участвовали Н. Зайцев (тоже учился курсом гораздо старше в МАИ, на том же факультет, по той специальности, что и я), Ю. Дешевой (студент медицинского института). В. Комарова не было, он учился в Рязани. В компании появился еще один друг – Александр Юдин. Он был одноклассник Н. Зайцева и И. Пилюка. Александр работал в МАИ на одной из кафедр нашего факультета, но учился на вечернем и на своей кафедре.
Из экспедиции Игорь привёз оленью ногу, какой-то северной рыбы местного значения (нога и рыба оказались очень вкусными), а к ним бутылки с питьевым спиртом. Мы такого отродясь не видели.
Так состоялось наше знакомство с дарами природы северных широт. Оленину после этого случая я долго не пробовал – да и откуда её было взять, а вот спирта было потом неоднократное. А вот такого, которого тогда привёз Игорь – официального, с зеленой этикеткой на зеленой бутылке – больше не встречалось.
В первую неделю, когда в расписании в основным были курсовые лекции, мы на перекурах познакомились со всеми сокурсниками мужского пола из потока по нашей будущей специальности – системы управления летательных аппаратов.
Поле исполнения всех необходимых «китайских институтских церемоний» учеба вошла в свой, только ей одной, нужный привычный ритм. Наше дело было принять этот ритм и затем внести в него свои коррективы. Конспекты писались (или не писались), семинары проходили так, как и надо – молчание с нашей стороны и активное поведение преподов. Уже потом эта картина стала меняться.
Так за молчанием или за разговором наступило окончание первого семестра. По его итогам я завалил два экзамена – матанализ (или, как мы грустно шутили – «анализмочи») и физику. Матанализ было не мудрено – на нем срезалось много сокурсников. А вот с физикой непонятно, это ведь один из моих любимых предметов, но, тем не менее, или не более. Я взял в деканате направления на пересдачу этих предметов, чтоб успеть сдать их в период сессии и иметь возможность получения стипендии.
Всё бы для пересдачи ничего, но мама одногруппника Славы Гордовского достала сыну и его друзьям (а это Александр Полушкин и я) путевки на зимние каникулы в Дом творчества писателей где-то под Внуково. И начинались эти путевки в аккурат сразу после последнего нашего экзамена. Друзья к своему счастью сумели выти из сессии «сухими».
Делать нечего. Вещи для отдыха собраны, а я еще взял с собой конспекты для подготовки к пересдаче «хвостов». Не помню, где конкретно находился (а может он существует и поныне) этот Дом и, как мы туда добрались, но в итоге оказались в его стенах. Нас поселили в шестикоечный номер, в котором мы на сей момент были одни.
Я начал готовится к завтрашней пересдаче одного из «хвостов», а ребята пошли на разведку окрестностей, а заодно купить где-нибудь и что-нибудь для новоселья. Долго-ли они ходили, коротко-ли, а вернулись восвояси с бутылками какого-то шмурдяка.
Я в их отсутствие успел освежить из конспекта свои знания для сдачи завтра «хвоста» и … Новоселье почалось. Существенной помехой в проведении торжества оказалось то, что бутылки были запечатаны настоящей пробкой. Штопора или иного предмета для откупоривания такой закупорки у нас не было.
Мы походили по Дому и не нашли обладателя нужного инструмента. Массового заезда ни писателей, ни читателей, еще не было. Правда, в коридоре перед телевизором находился какой-то «писатель» с видом, говорящем о том, что он родом, скорее всего из азиатских республик. Сидел он неподвижно и молчаливо. Толи спал, толи боялся пропустить каждое слово, льющееся с черно-белого экрана (мало-ли потом можно или нужно применить в творчестве).
Не обретя нужного нам, я вспомнил старый способ – открытие через подушку. Берется подушка и прислоняется к стене, а бутылку дном надо с силой бить об эту подушку, пробка начнет потихоньку вылезать из горлышка. Эту технологию мы начали применять. Две бутылки открыли по всем правилам, а одна разбилась, слегка залив при этом подушку, кровать и образовав солидную лужу на полу.
Погоревав над пролитым вином, мы, как смогли, убрали следы аварии. Простынь и пододеяльник перестелили, перевернув их в плоскости на 180 градусов, а подушку положили пятном вниз – получился первозданный вид. Выдавал о случившемся сильный винный запах. В дальнейшем проявились ещё такой признак. Когда вино высохло, то при отрывании подошвы обуви от пола в этом месте, слышался противный хруст. Вино оказалось очень липким. Но, этот инцидент не сумел омрачить наше новоселье.
Утром я уехал на сдачу экзамена и вернулся к вечеру уже с минус одним «хвостом». У нас в номере шла гульба. Во время моего отсутствия, заехали какие-то девы и ребята. Мои друзья оказались неспроста очень общительными и приглашали всех знакомых к нам. Мне ничего не оставалось другого, как влиться в коллектив. О подготовке к ликвидации завтра следующего «хвоста» мне надо было забыть.
В разгар веселья к нам в номер, не стучась и без спроса, вошел высокий, седоватый, худощавый мужчина. Он без приглашения сел за стол и начал вести разговор. При этом он слушал только себя и не слышал никого, и говорил и говорил … О чём? Да не о чём.
Ситуация начала надоедать всем. Кто-то взял в руки бутылку и стал наливать по стаканам напиток. Налили и этому гостю. Он, не дожидаясь окончания разливочного ритуала, выпил ему налитое, замолк, встал и молчаливо ушёл. Как потом мы узнали, это был писатель Ахто Леви.
В то время солидные журналы печатали его роман «Записки серого волка». С его творчеством можно ознакомиться в инете. Я не буду ни комментировать, ни рассуждать о нем. Добавлю одно – он писал только ночью и в сильном подпитии. Шофер из гаража Дома говорил, что днем он спит, а на ночь он ему привозит много алкоголя.
На этом знакомство со знаменитостями в Доме не окончилось.
Я на следующей день съездил в институт и ликвидировал свой последний «хвост», после чего отдых занялся во всей красе.
Через несколько дней в Доме появилась очень веселая и хамовитая компания. Их было четверо ребят. Они вели себя очень вольно, не давали продыху приехавшим девам. Нас они старались обходить стороной, так как случавшиеся мелкие стычки могли перерасти в крупный скандал. Понимали это и мы, и они.
Мои друзья занимались спортом – Слава хоккеем, Александр – большим теннисом, я же был после армии. Могли дать отпор.
Но все обошлось миром. Как-то утром после завтрака к нам в номер постучали. Мы дали согласие на вход стучавшему. Вошла та команда в составе трех человек. Мы немного напряглись, но ребята попросили вежливо о возможности присесть. Мы не возражали. Они достали несколько бутылок чего-то. После сего компания предложила познакомиться поближе и протянуть друг другу руки. Мы опять не стали возражать.
Глава всей компании оказался сыном директора Дома, а все остальные, и он в том числе, были студентами из консерватории. Мы тоже не стали скрывать от них, откуда мы и кто такие. Несколько тостов и чоканье посудой с жидкостью примирили наши две компании, а потом даже они слились в одну. Ребята оказались очень веселые, пели много песен и порой, даже не очень целомудренных частушек, некоторые из которых запомнились мне на всю оставшуюся.
Потом мы играли вместе в футбол, но команды формировались исходя из принадлежности к своим ВУЗам. Вечером сидели вместе, с девами, с гитарой и песняком.
В один из таких творческих вечеров мы обратили внимание на то, что между кроватями лежал человек и на радостях спал. На немой вопрос, сын директора сказал – «Это Андрей Гаврилов, он только что стал лауреатом, пианист!». Пианист потом, конечно, очухался и знакомство состоялось.
Оставшееся время проведения каникул между всеми прошло в мире и весельи. И на том спасибо!
Начался второй семестр. Овладевание знаниями шло полным ходом. Ближе к весне на стендах возле помещения, где находились факультетские профком и комитет ВЛКСМ, начали появляться объявления о наборе в стройотряды. Спектр трудовой деятельности на лето был широк – от строек в Сибири, до уборки овощей в Астраханской области. Меня привлекло объявление о наборе в ССО «Шушенское».
Придя к указанной аудитории в назначенное время, я увидел большое количество желающих, из чего можно было сделать вывод – отряд престижный! Дождавшись своей очереди, вошел и встал пред светлые очи уважаемой комиссии. В нее входили отрядные – командир, комиссар, прораб и завхоз. Одним словом – весь штаб. На заданные вопросы рассказал о себе, о том, что поступил после армии, что уже работал в ССО «Коломна» в 1968 году от МГУ.
Мои слова впечатлили отрядное руководство и меня зачислили в отряд. В него, как потом стало известно, отбирали в основном крепких ребят после рядов Советской армии, а также тех, кто мог представлять собой значительное в строительном деле или самодеятельности.
Жизнь начала приобретать иной, более интересный окрас. В параллель с учебой появилась новая жизнь. Нас распределили по бригадам. Я оказался в бригаде №2 где бригадиром был Сергей Жигалин.
Но то, что зачислили в списки это полдела. Для поездки и для работы в Сибирь надо было сделать три прививки в нашей институтской поликлинике. В тайге в части вирусов и микробов может быть все что угодно.
Если кто-то не прошел по состоянию здоровья или пропустил хоть одну прививку, то к нему применялась самая безжалостная мера – исключение из отряда.
Когда сформировалась окончательный состав отряда, тогда нам выдали за какую-то плату форму ССО. А к ней эмблемы и нашивки, свидетельствующие о принадлежности к МАИ, к отряду, к Красноярскгэссторю. Каждому вручили значки – «кирпич», «МАИ … ССО …». После обретения нами такой экипировки и атрибутики начались субботники-воскресники, на которых мы работали в этой форме.
В их ходе проверялись желанье и уменье работать в коллективе. В тот год мы работали – по уборке территории газона посередине МКАД (сейчас его уже нет), на Коровинской овощной базе. На таких воскресниках-субботниках отряд зарабатывал деньги на свои нужды.
Больше всего запомнилась отрядная работа на табачной фабрике «Ява».
Нас распределили по технологическим линиям. На них помогали сыпать табак из ящиков на транспортерную ленту перед засасывающим устройством, работали на фасовочных аппаратах, занимались уборкой территории и прочее. То есть нас ставили на работу туда, где не хватало рабочих рук. Условия работы были тяжелыми. Шум и мелкая табачная пыль лезла везде – в нос, горло, уши, глаза.
В цехах стояли железные контейнеры, наполненные бумажными пирамидками с молоком – пей столько, сколько хочешь. А так как ребят из факультетской общаги в отряде было много, то они и упивались этим дармовым молоком. Зато потом от переизбытка в организме лактозы, они много времени уделяли помещению с буквой «М». Молоко запускало механизм очистки организма от пылевого табачного воздействия.
На «Яве» расплата за работу была не деньгами. Нам давали некондиционную продукцию из дробилки, то есть сигаретным браком. Зная про это дело, те, кто уже был в отряде раньше, в обеденный перерыв в пустые ящики из дробилки насыпали хорошую продукцию и сверху для маскировки её засыпали бракованными изделиями, помечая при этом такой ящик особой меткой.
После окончания всей договорённой работы на фабрике нам давали машину для вывоза расплаты. Учитывая, что такой вид работы был только у нашего отряда, то мы зарабатывали табак для всех факультетских стройотрядов.
Между тем наша группа наша сплачивалась все больше и больше. Девчонки оказались очень активные и охочи до совместного отмечания всяких государственных и светских праздников. В ходе этих отмечаний сложился определенный костяк коллектива, который продолжил жизнь и после обучения в МАИ.
На майские праздники мы втроем – Слава Гордовский (тоже был принят в ССО «Шушенское»), Александр Полушкин и я – решили поехать в Осташёво на Рузское водохранилище половить рыбку. Я взял у А. Куликовского палатку из его запасов туристического инвентаря. Удочки и одежда были у каждого свои.
Надо заметить, что родители Славы были родом из тех мест. У них там ещё проживали друзья (или близкие знакомые) в своем доме. Они тоже решили отметить майские праздники на своей родине. Мы своей компанией приехали своим ходом. Путь был в то время простой – до Волоколамска на электричке, а далее на автобусе, взятым штурмом.
Наша компания подальше от Славкиных родичей и от комфортного проживания в избе специально ушла на берег водохранилища. Поставили в лесу палатку, которая начала рваться при любом её натяжении. Ткань палатки была перкалевая, где-то она долго пролежала в хранении и в итоге сопрела. Развели костер, приготовили какую-то еду. Когда легли спать, то каждый сквозь свой кусочек потолка палатки видел свой кусок неба. Палатка оказалась дырявой, как сито.
На следующий день мы перебрались в избу, где шла праздничная гульба Славкиных родителей и их друзей. Нас приютили и очень вовремя – пошёл ильный весенний дождь.
Так мне открылось замечательное место – Осташёво с его непростой историей, связанной с нахождением здесь дачи царствующей семьи Романовых (более подробно можно найти в инете).
Потом по жизни посещений этого места для рыбной ловли было очень много раз … И продолжается вплоть до настоящего времени.
Продолжение следует!