Я поймаю в ладони падающую звезду.
Вытянув руки, в ладонях сжав,
словно нищий гроши,
кем-нибудь обронённые на ходу,
буду держать её, пока жар
не доберётся до самой души
в кончиках моих пальцев.
Но и тогда, растрёпанный и нелепый,
буду бессмысленно улыбаться
тому, что стал, наконец-то, ближе
к ней. Я сгорю в ней смело,
и в напуганной плазменной злобе
моя воля будет тверда.
Звезда зароется в пепел,
оставленный моим телом,
и, наверное, летом
этого года снег был ещё таким же
влюблённым в звезду поэтом.
И, наверное, в каждом сугробе
тихо горит звезда.