I
Летом варила сливы, пекла блины,
в детской на части резала помидоры,
строила мост закруток для той зимы,
что будет шаркать ночью по коридорам.
Будет трясти репейник, менять шкафы,
на четвереньках ползать, метелью гукать.
Я посмотрю в глаза подходящей тьмы:
вот ведь бывает, белую тоже любят.
II
Осени уже не было, — ни подступающей тоски,
ни увядающей нежности, — ничего я не заметила.
Увидела только обметанные чем-то белым листы цинний,
почувствовала гниющие помидоры,
выкорчевала так и не родившую цветную капусту.
Выкорчевала без сожаления.
Надо сказать, что точно так же была удалена родившая капуста,
только неделей позже.
Хотя источники рекомендуют выкопать такую с землёй,
запеленать и отправить в подвал,
я слишком была увлечена местью:
семена, полив, труд, а она со мной поступила вот так.
Ей, конечно, маловато выдалось земли,
незаконной родственницей она тянулась к свету,
посаженная между перцем и сельдереем.
Но кто осудит меня за неправильную агротехнику?
III
Зимой пришла зима.
Не белым саваном,
не прекрасной девицей,
а тем чувством, которое переполняет.
Кусаюсь теперь морозом и жду восемнадцати лет,
как будто можно исцелиться,
но я не болею, это теперь со мной навсегда.
Всё, что попадает в лёд, остаётся льдом,
а заканчивать любую историю лучше каштанами.
Какие-никакие, а свечечки.