В тумане белом дальний остров спрятал
Лесистый берег, в облака закутав,
Песчаный пляж, заливы с камышами.
Седой туман подкрался незаметно,
По тайным тропам стягивая силы,
До вечера укрытые в низинах.
Но только на воде похолодало,
Сгустился он над тихою водою,
Как будто воздух побелел от страха.
Вечерний ветер прикорнул за лесом,
А влажный воздух начал восхожденье,
Захватывая берег над заливом.
Его движенья очень осторожны,
И он настойчиво подходы ищет
Не только к берегу, но и к сознанью.
Таинственность тумана увлекает,
Рождает образы, воспоминанья,
Которые неузнанно знакомы.
Картины прошлого, предметы, формы,
Слагает он из плотных, влажных сгустков,
Сменяющих друг друга постоянно.
Туман покажет на мгновенье, как Солярис,
Неясные обрывки наших мыслей,
Фрагменты памяти и подсознанья.
Однажды появившись, как и мысли,
Безжалостно тревожит нашу совесть,
Которая извечно неспокойна.
Как сон, туман покажет перед нами,
Кого давно и больно потеряли,
И с кем о многом не договорили.
Облитый бледным лунным светом, туман
Сгущается, пространство закрывая,
И с темнотой становится страшнее.
И сам свои не ощущая формы,
Обычно мрачен, а не благодушен,
Как часто к ночи наше настроенье.
Низины и дороги заливает,
Ущелья наполняет белизною,
Сливаясь с темно-синим горизонтом.
В нем прячется собака Баскервилей
В болотах на далеком Альбионе,
И ежики великого Норштейна,
Высокие «Летучие Голландцы»,
И айсберги, «Титанику» на гибель,
И огненные змеи из преданий.
Но, к счастью, ни туман, ни Ночь не вечны.
Ни он, ни Ночь не властны над Авророй,
Проснувшейся в безмолвном изумленье.
Подсвеченный рассветными лучами,
Туман порозовел, когда увидел,
Как Ночь бесстыдно отдается Утру.
Редея и утрачивая силу,
Туман прощается с ночным пространством
И улетает в Похьелу на время.
Бледнеет месяц, исчезают звезды,
И Утро, набирая свет и силу,
Встречает День, забыв о ласках Ночи.