У зимы ли клыки, что острее калёных ножей

У зимы ли клыки, что острее калёных ножей,
У зимы ли когтистые лапы: мороз да снега.
Что тебя повело по дороге из скользких камней,
Где по первому снегу ничья не ступала нога?

Что тебя повело меж ущелий, где дремлют во льдах
То ли древние чудища, то ли такой же храбрец?
Ведь тебе ли не знать: с каждым шагом - всё ближе беда,
Сколь ни виться верёвочке, будет единый конец?

Как покатится яблоко-солнце по блюдцу небес,
Как износятся камни на горной забытой тропе,
Как иссохнет река - драгоценный парчовый обрез,
Так я перья надену, и может быть, выйду к тебе.

Говори, что захочешь, гляди неотрывно в глаза,
Можешь даже коснуться пера - оно вспыхнет огнём.
Но не спрашивай, смелый, о том, как вернуться назад,
И не спрашивай, как нам остаться навечно вдвоём.

Вы клянётесь, наивные люди, мне в вечной любви,
Но мой путь - умирая, сгорать и рождаться в золе.
Вы сгораете тоже, из плоти и из крови,
Только вспыхнув однажды, становитесь пеплом навек.

Я устала, ещё незнакомый, от горестных слёз,
Прожигающих перья, и камни, и тающий лёд,
Для чего ты мне сердце своё как подарок принёс,
Позабудь о горе, позабудь про огонь и полёт,

Уходи, уходи, пока дверь не открылась в скале,
Убегай до рассвета, чтоб солнце не знало твой путь,
Я живу бесконечно на этой тоскливой земле,
И поверь мне, здесь нет ничего, чтобы жизнью рискнуть.

Я спущусь к тебе маленькой птичкой, спою перед сном
Об ущельях и чудищах, ждущих тебя на пути,
О тепле в твоём доме, где радость, и смех, и вино,
И о той, что просила богов ей тебя возвратить.

В этих гиблых краях не осталось уже никого,
Кто услышал бы эти мольбы, но их ветер принёс
В мои льды, и поверь, тебе лучше вернуться домой,
Она ждёт, она видит тебя в неисчётных мгновениях грёз.

Её сердце — тепло, и забота, и мягкость, и свет,
Что тебе мои лёд да огонь? Уходи, не жалей,
Мне глядеть на снега ещё много бессмысленных лет,
Мне привычно сгорать и рождаться средь этих огней.

(Он услышал наутро отчаянный крик: "Уходи!",
Отражённый от скал, накативший внезапной волной.
И посыпались камни, да так, что и не обойти.
Он очнулся. Дорога теперь — лишь обратно домой.

Ему слышался смех и затейливый перезвон,
И что голос родной его звал через мрак да на свет.
Где-то в башне далёкой печальная птица-огонь
Улыбнулась впервые за все свои тысячу лет).