Смеркается... Город погряз
в пороке и стыдном, и сладком,
и на роковую лошадку
я ставлю последний пиастр.
Ты сядешь в лиловый линкольн,
накинув мантилью на плечи,
и меланхолию излечит,
как паллиатив, алкоголь.
Витрины неоном дрожат, и сбивчивым треском моторов
икает беременный город,
готовый уродов рожать.
Я мимо бреду, не спеша:
чисты мои бледные руки,
фигляров натужные трюки
не воспринимает душа.
Бреду по булыжной спине
небрежно лощёной поэмы
в обнимку со шлюхой-богемой,
доверчиво льнущей ко мне.
Что дела вам, кто я такой?
Я - рыцарь с девизом неброским.
На мне Ланцелота обноски
и меч-кладенец под рукой.
Но в вашей унылой стране
я грешен пороком Пилата,
и рыцарю с низкой зарплатой
не место на белом коне.
"Родопи" фильтрует в зубах
горчащую ауру дыма,
и счастье проносится мимо
в четырёхколёсных гробах.
А птицы надрывно кричат,
роняя мне кляксы на латы.
Я грешен пороком Пилата -
на мне роковая печать.