КАК ПУСТЫННИК БЕДНЫЙ
Как пустынник бедный в думном месте неясном
Я значу вести мои дни бесконечных сомнений,
Выть такие беды, каким время лечения не выдаст,
Где ничему, кроме любви, извечно меня находить.
И у моих ворот отчаянью томиться вдоволь,
Войти во смерти, когда любовь и удача изволят.
Тогу от горести моему телу собирать,
И разбитой надежде быть моей силой и опорой;
И позднему раскаянию, в связи с долгим желанием,
Быть ложем, на котором свои члены Я упокою.
И у моих ворот отчаянью томиться вдоволь,
Войти во смерти, когда любовь и удача изволят.
Моей пище быть из забот и из печалей;
Моему питию ничем, как слезами, павшими с моих очей;
И для моего светоча, в такой неясной тени,
Огни могут служить, что от моего сердца ссечены.
И у моих ворот отчаянью томиться вдоволь,
Войти во смерти, когда любовь и удача изволят.
LIKE HERMIT POOR
BY SIR WALTER RALEIGH
Like hermit poor in pensive place obscure
I mean to spend my days of endless doubt,
To wail such woes as time cannot recure,
Where nought but love shall ever find me out.
And at my gates despair shall linger still,
To let in death when love and fortune will.
A gown of grief my body shall attire,
And broken hope shall be my strength and stay;
And late repentance, linked with long desire,
Shall be the couch whereon my limbs I'll lay.
And at my gates despair shall linger still,
To let in death when love and fortune will.
My food shall be of care and sorrow made;
My drink nought else but tears fallen from mine eyes;
And for my light, in such obscured shade,
The flames may serve which from my heart arise.
And at my gates despair shall linger still,
To let in death when love and fortune will.
ПРОЩАНИЕ ЛОЖНОЙ ЛЮБВИ
Прощай, ложная любовь, оракул от обмана,
Смертельный враг и противник для покоя,
Завистливый малый, от кого все заботы взрастают,
Бродяга мерзкий, зверь, яростью ослепленный,
Путь из ошибок, храм, полнящийся изменой,
Во всех свершениях, в противоречиях с резоном.
Ядовитый змей, покрытый полностью цветами,
Матерь вздохов, и убийца для простоя,
Море от печалей, откуда черпаны таковые ливни,
Как влага, падающая к любому горю, что свершает;
Школа коварства, сеть из глубокого обмана,
Злаченный крюк, что держит ядовитую приманку.
Крепость падшая, которую резон оборонял,
Сирены песня, и лихорадка от ума,
Лабиринт, в котором влюбленности нет окончания,
Яростное облако, что бежит впереди ветра,
Субстанция, подобная темноте от светила,
Цель от горя, ради которой мудрейшие бегут.
Негасимый огонь, наседка трепетного страха,
Путь, что ведет к опасностям и крушениям,
Истый приют для печали и отчаянья знаков,
Праздный малый, что спит в удовольствия коленях,
Глубокое безверие к тому, что точным видится,
Надежда того, чему резон с сомнением вверяется.
Со дней, когда твои ряды мои юные года предали,
И за мою веру не благости Я получил;
И со дней, раскаяние мои обиды укрупняло,
Которых курс был завсегда против различий:
Ложная любовь, желание и хрупкая краса, прощай.
Мертв тот корень, откуда все эти фантазии свершали.
A FAREWELL TO FALSE LOVE
BY SIR WALTER RALEIGH
Farewell, false love, the oracle of lies,
A mortal foe and enemy to rest,
An envious boy, from whom all cares arise,
A **** vile, a beast with rage possessed,
A way of error, a temple full of treason,
In all effects contrary unto reason.
A poisoned serpent covered all with flowers,
Mother of sighs, and murderer of repose,
A sea of sorrows whence are drawn such showers
As moisture lend to every grief that grows;
A school of guile, a net of deep deceit,
A gilded hook that holds a poisoned bait.
A fortress foiled, which reason did defend,
A siren song, a fever of the mind,
A maze wherein affection finds no end,
A raging cloud that runs before the wind,
A substance like the shadow of the sun,
A goal of grief for which the wisest run.
A quenchless fire, a nurse of trembling fear,
A path that leads to peril and mishap,
A true retreat of sorrow and despair,
An idle boy that sleeps in pleasure's lap,
A deep mistrust of that which certain seems,
A hope of that which reason doubtful deems.
Sith then thy trains my younger years betrayed,
And for my faith ingratitude I find;
And sith repentance hath my wrongs bewrayed,
Whose course was ever contrary to kind:
False love, desire, and beauty frail, adieu.
Dead is the root whence all these fancies grew.
ГИМН
Встань, о моя душа! с твоими желаниями неба,
И с божескими размышлениями пользуй
Твое время, когда вечность времени дана,
И пусть пустые мысли не больше твои мысли носят;
Но скат во тьме дай им истлеть;
Так, лучшие твои живи, дай твоим худшим мыслям смерть.
И ты, моя душа, с душой святых огней,
Кажи и обозрей с самым почтенным оком
Тот святый крест, с чего твой спас пришЕл,
На чем Спаситель твой и грех твой смолкли!
Ибо в святом объекте есть многая радость,
И в этом Спасителе, есть жизни моей ценность.
Тебе, о Иисус! Я правлю свои очи,
Тебе моя длань, Тебе моих смиренных ниц;
Тебе мой серд, должный жертвами чтить;
Тебе моя дума, кто мысли только зрит;
Тебе себя, себя и все Я отдаю;
Тебе Я умираю, Тебе Я только жизнь вручаю.
HYMN
BY SIR WALTER RALEIGH
Rise, O my soul! with thy desires to heaven,
And with divinest contemplation use
Thy time, when time's eternity is given,
And let vain thoughts no more thy thoughts abuse;
But down in darkness let them lie;
So live thy better, let thy worse thoughts die.
And thou, my soul, inspired with holy flame,
View and review with most regardful eye
That holy cross whence thy salvation came,
On which thy Saviour and thy sin did die!
For in the sacred object is much pleasure,
And in that Saviour is my life treasure.
To Thee, O Jesu! I direct mine eyes,
To Thee my hands, to Thee my humble knees;
To Thee my heart shall offer sacrifice;
To Thee my thoughts, who thoughts only see;
To Thee myself, myself and all I give;
To Thee I die, to Thee I only live.
ПОЭЗИЯ, ДОКАЗАТЬ УВЛЕЧЕННОСТЬ НЕ ЛЮБОВЬ
Убежденность, что рождена глазами,
Есть быстро рожденная и быстро угасает;
На немного, она жаждет наши сердца изъять,
Меж тем, рассудок создает ее надгробие;
Ибо многие вещи, что глаза одобряют,
Из таковых, что сердце редко возлюбляет.
Ибо семена, в весеннюю пору сеянные,
Погибают в земле, пока идут к вершине,
Такова убежденность, чье коренение спадает,
Словно чадо, что в в колыбели дрогнет;
Или иначе, за материнскою утробой,
Получает свое начало и свой склеп.
Увлеченность следует за Фортуны колесами,
И скоро шатается от шпилей ее высот;
Ибо, следуя красоте или успешности,
Ее похожесть, еще свернута к ненависти;
Ибо все увлеченности имеют свои изменения,
А фантазия только любит укрупнения.
Желание то само лишается дыхания,
И, получая, не правит его скончанием:
Желание, ни рассудок, не знают покоя,
И, ослепленный, редко выбирает достойное:
Желание достигнутое есть не желание,
Но словно опалины во пламени.
Как корабли, в портах желанных потонули,
Как плод, однажды зрелый, падал в землю,
Как мухи, что ищут пламени, себя доставляли
К опалинам того пламени, что они искали;
То нежное желание, когда оно находится,
Жизнь прекращается, горе остается.
И все ж, некие поэты хотели б доказанья,
Увлеченности, быть совершенною любовью;
И то желание есть от такого сорта,
Не меньше страстности от рассудка;
Как если бы, дикие звери и люди ищут
Уподоблять, любить, выбирать похоже.
A POESY TO PROVE AFFECTION IS NOT LOVE
BY SIR WALTER RALEIGH
Conceit, begotten by the eyes,
Is quickly born and quickly dies;
For while it seeks our hearts to have,
Meanwhile, there reason makes his grave;
For many things the eyes approve,
Which yet the heart doth seldom love.
For as the seeds in spring time sown
Die in the ground ere they be grown,
Such is conceit, whose rooting fails,
As child that in the cradle quails;
Or else within the mother's womb
Hath his beginning and his tomb.
Affection follows Fortune's wheels,
And soon is shaken from her heels;
For, following beauty or estate,
Her liking still is turned to hate;
For all affections have their change,
And fancy only loves to range.
Desire himself runs out of breath,
And, getting, doth not gain his death:
Desire nor reason hath not rest,
And, blind, doth seldom choose the best:
Desire attained is not desire,
But as the cinders of the fire.
As ships in ports desired are drowned,
As fruit once ripe, then falls to ground,
As flies that seek for flames are brought
To cinders by the flames they sought;
So fond desire when it attains,
The life expires, the woe remains.
And yet some poets fain would prove
Affection to be the perfect love;
And that desire is of that kind,
No less a passion of the mind;
As if wild beasts and men seek
To like, to love, to choose alike.
ОКЕАН ДЛЯ СИНТИИ
Но стойте, мои мысли, тяните конец, дайте судьбе дорогу;
Грубо во гласе горести звучите и в печали;
Жалобы не лечат, а слезы всего лишь покоят.
Горе на некое время, что после обогащает.
То, искать влагу в Арабских песковьях,
Есть только потеря труда и отдыха;
Те связи, что время вырвало от сердца артелей
Слова не могут сшить, или вопли содеять новью.
Не ищите солнца в облаках, когда оно осело.
На высочайших горах, где кедры те росли,
Против чьих берегов беспокойный океан разбивает,
И были даже знаки, найти ваш надежимый порт,
В почве, которую далеко от себя тот убирает;
На Сестоса берегах, Леандра последнего дома,
Хиро не оставила лампы, чтоб править ее любовь.
Вы ищете свет напрасно, и бури возрастают;
Она спит вашу смерть, кто ранее вашу опаску выдыхала;
Порывайтесь тогда не более, склоните ваши усталые глаза,
Глаза, что ко всем этим бедам ваше сердце толкали.
Она ушла, она утеряна, она обретена, она всегда честна;
Печаль ведет ослабленно, куда любовь не ведет;
Горя крики звучат ничем, только в любви ушах.
Вершите тогда умирая, что жизнь не свершает.
Откройте ваши стада и оставьте их для полей,
Питать на холмах или долинах, где им пристойно,
От чего лето или весенняя пора богатеют,
Ибо любовь и время давали вам остаться для покоя.
Ваше сердце, что было их загоном, теперь в тлении
От частых бурь и зимы многих порывов,
Все рваное и терзаное стает несчастья ловлей;
Лжи надежда, моего пастыря посох, веками сломлен.
Моя трубка, чему сама любви рука дала мое желание
Петь ей восхваления и моего горя прошлое,
Отчаяние так часто угрожало пламени,
Как тщетно хранить теперь, все то, что ушло.
Так к дому Я веду, как смерти длинная ночь ведет;
Но каждым шагом, старые мысли ведут назад мои глаза;
Равнение меня правит, как древние времена ведут камень
Против холма, который слишком-тяжело возлежал
Для слабых рук или потраченной силы править:
Мои шаги в прошлом, смотрят на мои потери,
Моего разума влечение и моей души одну любовь,
Не в смеси с фантазии шелухой или судьбы углями.
Господу Я оставляю то, кто первый дал то мне,
И Я ей давал, и она возвращала снова,
Как то было ее; так велите Его милостям быть
От моих последних утешений главной мерой.
Но быть тому иль нет, действиям не помниться;
Ее любви конец; мое горе должно вечно длиться.
Но стойте, мои мысли, тяните конец, дайте судьбе дорогу;
Грубо во гласе горести звучите и в печали;
Жалобы не лечат, а слезы всего лишь покоят.
Горе на некое время, что после обогащает.
То, искать влагу в Арабских песковьях,
Есть только потеря труда и отдыха;
Те связи, что время вырвало от сердца артелей
Слова не могут связать, или вопли содеять новью.
Не ищите солнца в облаках, когда оно осело.
На высочайших горах, где кедры те росли,
Против чьих берегов беспокойный океан бивал,
И были даже знаки, найти ваш надежимый порт,
В почве, которую далеко от себя тот убирает;
На Сестоса берегах, Леандра последнего дома,
Хиро не оставила лампы, чтоб править ее любовь.
Вы ищете свет напрасно, и бури возрастают;
Она спит вашу смерть, кто ранее вашу опаску выдыхала;
Порывайтесь тогда не более, склоните ваши усталые глаза,
Глаза, что ко всем этим бедам ваше сердце толкали.
Она ушла, она утеряна, она обретена, она всегда честна;
Печаль ведет ослабленно, куда любовь не ведет;
Горя крики звучат ничем, только в любви ушах.
Вершите тогда умирая, что жизнь не свершает.
Откройте ваши стада и оставьте их для полей,
Питать на холмах или долинах, где им пристойно,
От чего лето или весенняя пора богатеют,
Ибо любовь и время давали вам остаться для покоя.
Ваше сердце, что было их загоном, теперь в тлении
От частых бурь и зимы многих порывов,
Все рваное и терзаное стает несчастья ловлей;
Лжи надежда, моего пастыря посох, веками сломлен.
Моя трубка, чему сама любви рука дала мое желание
Петь ей восхваления и моего горя прошлое,
Отчаяние так часто угрожало пламени,
Как тщетно хранить теперь, все то, что ушло.
Так к дому Я веду, как смерти длинная ночь ведет;
Но каждым шагом, старые мысли ведут назад мои глаза;
Равнение меня правит, как древние времена ведут камень
Против холма, который слишком-тяжело возлежал
Для слабых рук или потраченной силы править:
Мои шаги в прошлом, смотрят на мои потери,
Моего разума влечение и моей души одну любовь,
Не в смеси с фантазии шелухой или судьбы углями.
Господу Я оставляю то, кто первый дал то мне,
И Я ей давал, и она возвращала снова,
Как то было ее; так велите Его милостям быть
От моих последних утешений главной мерой.
Но быть тому иль нет, действиям не помниться;
Ее любви конец; мое горе должно вечно длиться.
THE OCEAN TO CYNTHIA
BY SIR WALTER RALEIGH
But stay, my thoughts, make end, give fortune way ;
Harsh is the voice of woe and sorrow's sound ;
Complaints cure not, and tears do but allay
Griefs for a time, which after more abound.
To seek for moisture in the Arabian sand
Is but a loss of labor and of rest ;
The links which time did break of hearty bands
Words cannot knit, or wailings make anew.
Seek not the sun in clouds when it is set.
On highest mountains, where those cedars grew,
Against whose banks the troubled ocean beat,
And were the marks to find thy hop;d port,
Into a soil far off themselves remove ;
On Sestos' shore, Leander's late resort,
Hero hath left no lamp to guide her love.
Thou lookest for light in vain, and storms arise;
She sleeps thy death that erst thy danger sighed;
Strive then no more, bow down thy weary eyes,
Eyes which to all these woes thy heart have guided.
She is gone, she is lost, she is found, she is ever fair;
Sorrow draws weakly where love draws not too;
Woe's cries sound nothing, but only in love's ear.
Do then by dying what life cannot do.
Unfold thy flocks and leave them to the fields,
To feed on hills or dales, where likes them best,
Of what the summer or the springtime yields,
For love and time hath given thee leave to rest.
Thy heart which was their fold, now in decay
By often storms and winter's many blasts,
All torn and rent becomes misfortune's prey;
False hope, my shepherd's staff, now age hath brast.
My pipe, which love's own hand gave my desire
To sing her praises and my woe upon,
Despair hath often threatened to the fire,
As vain to keep now all the rest are gone.
Thus home I draw, as death's long night draws on;
Yet every foot, old thoughts turn back mine eyes;
Constraint me guides, as old age draws a stone
Against the hill, which over-weighty lies
For feeble arms or wasted strength to move:
My steps are backward, gazing on my loss,
My mind's affection and my soul's sole love,
Not mixed with fancy's chaff or fortune's dross.
To God I leave it, who first gave it me,
And I her gave, and she returned again,
As it was hers; so let His mercies be
Of my last comforts the essential mean.
But be it so or not, the effects are past;
Her love hath end; my woe must ever last.
СОВЕТ
Многие желают, но не каждому дается заслужить
Взять форт твоей самой постоянной воли;
С того бери нужду; давай фантазии никогда кружить,
Лишь возле него, кто будет защищать тебя последним:
К тому вернее будь, форт от славы однажды взятый,
Отдалит остальные, твои счастливые дни забыты!
Многие желают, но не каждому дается заслужить
Сбирать цветы, и позволять листьям опадать;
С того бери укрытие; давай фантазии никогда кружить,
Но лишь для того, кто требует листья и все другое:
К тому вернее будь, цветок, однажды взятый насовсем,
Отдалит остальные, твои счастливые дни истленны!
Многие желают, но не каждому дается заслужить
Срезать зерно, для серпа не предназначенное;
С того бери укрытие; давай фантазии никогда кружить,
Но прочно достоять, ибо косарей умы изменчивы;
К тому вернее будь, посев однажды добытый,
Отдалит остальные, почва будет покинута.
THE ADVICE
BY SIR WALTER RALEIGH
Many desire, but few or none deserve
To win the fort of thy most constant will;
Therefore take heed; let fancy never swerve
But unto him that will defend thee still:
For this be sure, the fort of fame once won,
Farewell the rest, thy happy days are done!
Many desire, but few or none deserve
To pluck the flowers , and let the leaves to fall;
Therefore take heed; let fancy never swerve
But unto him that will take leaves and all:
For this be sure, the flower once plucked away,
Farewell the rest, thy happy days decay!
Many desire, but few or none deserve
To cut the corn, not subject to the sickle;
Therefore take heed; let fancy never swerve,
But constant stand, for mowers' minds are fickle;
For this be sure, the crop once obtained,
Farewell the rest, the soil will be disdained.
СВОЕМУ СЫНУ
Трем вещам там быть, что процветают быстро
Им цвести, пока они растут разделены далеко,
Но в один день, они сходятся все в одном месте,
И когда они сходятся, они портят друг друга;
И им быть таковыми: дерево, конопля, репей.
Дерево это то, что составляет висельное древо;
Конопля это то, что стягивает вешальщика ремень;
Репей, мой славный глупыш, тебя знаменует.
Помечай верно, милый мальчик, пока им сборки нет,
Зеленым бъестся дерево, конопля растет, репей так дик,
Но когда они встречаются, от того дерево гниет,
То стягивает поводок, и удушает ребенка.
Так будь благословлен, и готов, да вознесем моленья,
Мы не разделемся с тобою в этот день схождения.
SIR WALTER RALEIGH TO HIS SON
BY SIR WALTER RALEIGH
Three things there be that prosper up apace
And flourish, whilst they grow asunder far,
But on a day, they meet all in one place,
And when they meet, they one another mar;
And they be these: the wood, the weed, the wag.
The wood is that which makes the gallow tree;
The weed is that which strings the hangman's bag;
The wag, my pretty knave, betokeneth thee.
Mark well, dear boy, whilst these assemble not,
Green springs the tree, hemp grows, the wag is wild,
But when they meet, it makes the timber rot,
It frets the halter, and it chokes the child.
Then bless thee, and beware, and let us pray
We part not with thee at this meeting day.
Примечание:
wag (англ.) - шутник, прогульщик, вилять, делать знак, сплетничать.
В БЛАЖЕНСТВЕ МУДРОСТИ, ЯЗЫКА И ЛИКА
Ее лик, ее язык, ее мудрость, так честны, так милы, так Остры,
Сперва гнут, потом толкают, теперь жгут, мое око, мое ухо, мое сердце:
Мое око, мое ухо, мое сердце, чувствовать, учиться, любить,
Ее лик, ее язык, ее мудрость, направляют, научают, подвигают:
Ее лик, ее язык, ее мудрость, с лучами, со звуком, с искусством,
Ослепляют, чаруют, правят, моим оком, моим ухом, моим сердцем.
Мое око, мое ухо, мое сердце, с жизнью, с надеждой, с умением,
Ее ликом, ее языком, ее мудростью, питают, пируют, наполняют:
О лик, о язык, о мудрость, со хмуростью, со щеками, с изяществом,
Не сгибайте, не печальте, не раньте, мое око, мое ухо, мое сердце:
Это око, это ухо, это сердце, возрадуются, свяжутся, поклянутся
Ваш лик, ваш язык, вашу мудрость, любить, им служить, их бояться.
IN THE GRACE OF WIT, OF TONGUE, AND FACE
BY SIR WALTER RALEIGH
Her face, her tongue, her wit, so fair, so sweet, so sharp,
First bent, then drew, now hit, mine eye, mine ear, my heart:
Mine eye, mine ear, my heart, to like, to learn, to love,
Her face, her tongue, her wit, doth lead, doth teach, doth move:
Her face, her tongue, her wit, with beams, with sound, with art,
Doth blind, doth charm, doth rule, mine eye, mine ear, my heart.
Mine eye, mine ear, my heart, with life, with hope, with skill,
Her face, her tongue, her wit, doth feed, doth feast, doth fill:
O face, O tongue, O wit, with frowns, with cheeks, with smart,
Wring not, vex not, wound not, mine eye, mine ear, my heart:
This eye, this ear, this heart, shall joy, shall bind, shall swear
Your face, your tongue, your wit, to serve, to love, to fear.
ЖАЖДАЛ Б Я, НО ДЕРЗОСТИ МНЕ НЕТ
Жаждал б Я, но дерзости мне нет; Я дерзаю, и все же, воли нет;
Я мог бы, с тем заботы нет, для неги, где мне участья нет.
Вы тешитесь, потому, что счувствий нет; Я шучу, когда отрады нет;
Вы колите, с тем удара нет; Я бью, все ж, раздражений нет.
Я таюсь, когда речений нет; ибо часто молвлю Я и спешки нет;
Но о моих ранах вашей думы нет, потому, что на вид и крови нет:
Когда в крови они, то взгляда нет, но для вашей боли силы нет:
Иль родовитого ума нет, что навсегда убивает и леченья нет.
Я вижу, когда перспективы нет; Я желаю, хотя и желанья нет;
Я служу, но осужденья нет; Я надеюсь на то, ему дороги нет;
Я ловлю, с тем удержанья нет; Я горю, с тем возгораний нет;
Я кажусь, когда предписаний нет; а когда Я кажусь, меня нет.
Ваш ли Я, хоть видимости нет, и буду, хоть выказанности нет;
Моим упреждающим делам счета нет, когда моих намерений познанья нет;
Но если служение окажется не самым верным, с тем мне суда нет,
Отбросьте разум ваш, где нелюбви нет, ни о моих крушеньях горя нет.
FAIN WOULD I, BUT I DARE NOT
BY SIR WALTER RALEIGH
Fain would I, but I dare not; I dare, and yet I may not;
I may, although I care not, for pleasure when I play not.
You laugh because you like not; I jest whenas I joy not;
You pierce, although you strike not; I strike yet annoy not.
I spy, whenas I speak not; for oft I speak and speed not;
But of my wounds you reck not, because you see they bleed not:
Yet bleed they where you see not, but you the pain endure not:
Of noble mind they be not that ever kill and cure not.
I see, whenas I view not; I wish, although I crave not;
I serve, and yet sue not; I hope for that I have not;
I catch, although I hold not; I burn, although I flame not;
I seem, whenas I would not; and when I seem, I am not.
Yours am I, though I seem not, and will be, though I show not;
Mine outward deeds then deem not, when mine intent you know not;
But if my serving prove not most sure, although I sue not,
Withdraw your mind and love not, nor of my ruin rue not.
НЕТ УДОВОЛЬСТВИЙ БЕЗ БОЛИ
СЛАДКИ радости, что могут и нравиться, и длиться;
Странным было бы государство, изъятое от всех помех;
Счастливая та жизнь, что несчастья не сможет обрести;
Благ шанс, что может никогда переменить успех.
Когда б такую жизнь вести или статус обусловить,
Кто б не хотел, чтоб жизнь таковая и была любовью?
Но о! кислый соус сладкой неуверенности,
Когда довольствия парят, и пролетают с тратой ветра.
То без доверия старания, что норовят сердца увлечься,
Когда милые услады только лишь влекут рассудок;
Когда забота гложет и бросает сломленного друга,
Пока мечта питает и рисует от своего восторга.
Что жизнь любовь, если любовь свободная от боли?
Но о, той боли, должно быть совпавшей вместе с негой!
С чего же курс природы столь неволит,
Что с сахаром кислости быть соусом горько-сладкого?
Какое кислое от сладкого сумеет средства отделить,
Что случай, что рай, что жизнь тогда бы были для любви!
NO PLEASURE WITHOUT PAIN
BY SIR WALTER RALEIGH
SWEET were the joys that both might like and last;
Strange were the state exempt from all distress;
Happy the life that no mishap should taste;
Blessed the chance might never change success.
Were such a life to lead or state to prove,
Who would not wish that such a life were love?
But oh! the soury sauce of sweet unsure,
When pleasures flit, and fly with waste of wind.
The trustless trains that hoping hearts allure,
When sweet delights do but allure the mind;
When care consumes and wastes the wretched wight,
While fancy feeds and draws of her delight.
What life were love, if love were free from pain?
But oh that pain with pleasure matched should meet!
Why did the course of nature so ordain
That sugared sour must sauce the bitter sweet?
Which sour from sweet might any means remove,
What hap, what heaven, what life, were like to love!
ПРОЩАНИЕ СО ДВОРОМ
Как неправые сны, так все мои отрады истекали,
И мысли прошлого, то все мои обласканные дни;
Моя любовь утеряна, и вкус немного отдыхает-
И из всего, что было, есть место лишь печали.
Мои минувшие восторги, теперь чисты от вида берегов,
Оставили совсем одного над неведомыми путями;
Мой ум стенать, мою жизнь у фортуны на руках-
И из всего, что было, есть место лишь печали.
Как в государстве странном, без компаньона,
Я лишь оплакиваю злобность от смерти промедления,
Чья сладкая весна потрачена, чье лето полно-близко истекло -
И из всего, что было, есть место лишь печали.
Кого забота направляет, до старости и зимних холодов,
Меня поторопить с того, найти моей фортуны слады.
FAREWELL TO THE COURT
BY SIR WALTER RALEIGH
Like truthless dreams, so are my joys expir'd,
And past return are all my dandled days;
My love misled, and fancy quite retir'd—
Of all which pass'd the sorrow only stays.
My lost delights, now clean from sight of land,
Have left me all alone in unknown ways;
My mind to woe, my life in fortune's hand—
Of all which pass'd the sorrow only stays.
As in a country strange, without companion,
I only wail the wrong of death's delays,
Whose sweet spring spent, whose summer well-nigh done—
Of all which pass'd only the sorrow stays.
Whom care forewarns, ere age and winter cold,
To haste me hence to find my fortune's fold.
К ЕГО ЛЮБВИ, КОГДА ОН ЗАПОЛУЧИЛ ЕЕ
Теперь, Серена, не будь скромной,
Покуда можем наслаждаться вволю
Сладчайшими объятиями, речами,
Что сократят томление ночи.
Подумай, красота так быть не хочет
С тобою навсегда, и убегает прочь,
И это тираничное лицо,
Что ныне составляет столько грации
Равно изменится и будет сокрушенно;
Так хрупким видится любая вещь,
Так Времени дай клятву верности.
Потом сбирай цветы в их самый день,
Не дай опасть им и погибнуть;
Природа щедростью своей добра
Для нас, чтоб мы могли ее забрать, и
Этот холод, чтобы не понять,
Она и юность какого сорта держат уговор
С возможностью, которая дана,
Того желать, что мы хотели. Начнем встречать,
Устами чаще ангелов и привечать
Друг друга, покуда поцелуи наши резвые
Не перегонят в числах день Улисса,
В который он прибыл, и звезды,
Что наблюдают войны наши мирные
С блистанием зависти. И если этот сонм
Достатка не желает, мы сосчитаем
Их по-новой, покуда не найдем
Числа оставшего прийти на ум
И выказать обилие. Они настоль бедны,
Что все их сосчитав, появятся другие.
TO HIS LOVE WHEN HE HAD OBTAINED HER
BY SIR WALTER RALEIGH
Now Serena be not coy,
Since we freely may enjoy
Sweet embraces, such delights,
As will shorten tedious nights.
Think that beauty will not stay
With you always, but away,
And that tyrannizing face
That now holds such perfect grace
Will both changed and ruined be;
So frail is all things as we see,
So subject unto conquering Time.
Then gather flowers in their prime,
Let them not fall and perish so;
Nature her bounties did bestow
On us that we might use them, and
'Tis coldness not to understand
What she and youth and form persuade
With opportunity that's made
As we could wish it. Let's, then, meet
Often with amorous lips, and greet
Each other till our wanton kisses
In number pass the day Ulysses
Consumed in travel, and the stars
That look upon our peaceful wars
With envious luster. If this store
Will not suffice, we'll number o'er
The same again, until we find
No number left to call to mind
And show our plenty. They are poor
That can count all they have and more.
СЕЙЧАС ЧТО ЕСТЬ ЛЮБОВЬ?
Сейчас что есть Любовь, скажи, тебя прошу?
Она тот фонтан и эта скважина,
Где радость и покаяние живут;
Она, наверное, к отходу колокол,
Что в рай или ад шлет всех без умолку;
И то есть Любовь, как Я слышал.
Но, что есть любовь, прошу сказать?
Она работа с выходными днями,
Она Декабрь, что совпадает с Маем,
Когда кровь живая в свежем начинании
Десяток месяцев пульсирует после свидания;
И то есть Любовь, как мне сказали.
Но, что есть Любовь, сказать, пастырь, изволь?
Она солнечный свет и дождливая хворь,
Она нерв зубной или как зубная боль,
Она игра, где никто не обрел свой покой;
Девица молвит "нет", но будет довольна;
И то есть Любовь, как услышать позволено.
Но, что есть Любовь, мне, пастырь, поведай?
Она есть "да", она есть "нет",
Прекрасный вид спортивных состязаний,
Она такая вещь, что не найдется ее след.
Так, нимфы, бегите же скорей вперед;
И то Любовь, как я расслышал, молвят.
Но, что есть Любовь, яви, пастырь ученый?
Вещь, что не может идти и ползет,
Приз, что дается назад и вперед,
Вещь одного, вещь для себя самого,
И кто проверяет, это верным найдет;
И, пастырь, есть то Любовь, Я толкую.
NOW WHAT IS LOVE?
BY SIR WALTER RALEIGH
Now what is Love, I pray thee, tell?
It is that fountain and that well
Where pleasure and repentance dwell;
It is, perhaps, the sauncing bell
That tolls all into heaven or hell;
And this is Love, as I hear tell.
Yet what is Love, I prithee, say?
It is a work on holiday,
It is December matched with May,
When lusty bloods in fresh array
Hear ten months after of the play;
And this is Love, as I hear say.
Yet what is Love, good shepherd, sain?
It is a sunshine mixed with rain,
It is a toothache or like pain,
It is a game where none hath gain;
The lass saith no, yet would full fain;
And this is Love, as I hear sain.
Yet, shepherd, what is Love, I pray?
It is a yes, it is a nay,
A pretty kind of sporting fray,
It is a thing will soon away.
Then, nymphs, take vantage while ye may;
And this is Love, as I hear say.
Yet what is Love, good shepherd, show?
A thing that creeps, it cannot go,
A prize that passeth to and fro,
A thing for one, a thing for moe,
And he that proves shall find it so;
And shepherd, this is Love, I trow.
БЕЗМОЛВНЫЙ ЛЮБОВНИК I
СТРАСТИ подобнее всего разливам и потокам:
Поверхностно журчание, но глубина их нЕма;
Итак, когда влечение сменяет замечания, видно так,
Исток был изначально мелок, откуда они прибыли.
Они настолько на слова богаты, в буквенной такой игре,
На столько бЕдны, сколь искренности выманит любовник.
THE SILENT LOVER I
BY SIR WALTER RALEIGH
PASSIONS are liken'd best to floods and streams:
The shallow murmur, but the deep are dumb;
So, when affection yields discourse, it seems
The bottom is but shallow whence they come.
They that are rich in words, in words discover
That they are poor in that which makes a lover.
БЕЗМОЛВНЫЙ ЛЮБОВНИК II
ВСЕ ВЕРНО, императрица сердца моего,
Заслуга истая от истой страсти,
С суждением, что он не чувствует ума,
Что призывает вас для неучастия.
Молчание в любви приносит больше горя,
Чем все слова, хоть остротой не дались:
Проситель, что так глуп, вы знаете сперва,
Способен вызвать и двойную жалость.
Тогда ошибок нет, услада сердца моего,
Моя истАя, хоть и потайная страсть;
Он более разумен, когда таит свой ум,
И призывает к чувственному неучастию.
THE SILENT LOVER II
BY SIR WALTER RALEIGH
WRONG not, sweet empress of my heart,
The merit of true passion,
With thinking that he feels no smart,
That sues for no compassion.
Silence in love bewrays more woe
Than words, though ne'er so witty:
A beggar that is dumb, you know,
May challenge double pity.
Then wrong not, dearest to my heart,
My true, though secret passion;
He smarteth most that hides his smart,
And sues for no compassion.
ПАЛОМНИЧЕСТВО
Написано сэром Уолтэром Рали, рыцарем, После его ОСУЖДЕНИЯ, за день до его смерти.
Дайте мне мою Гребную-Раковину Тишины,
Мой Посох Веры, для моей опоры;
Мой Список Радости, Бессмертный Вид,
Мой для Спасения Глоток;
Мою Тогу из Славы, Надежды Истое Мерило:
Итак, оправлюсь Я дорогой Искупления.
Мне кровь должна быть Бальзамом Тела,
То здесь других Бальзамов не дано;
Пока моя душа, тихОю Дланью,
Прошествует в Небесную Страну,
И там Я поцелую Кубок Нег,
Испью Суть Вечности на каждом млечном ХОлме.
Моя Душа, быть может жаждущая ранее;
Но после, жаждущей она не будет боле.
И в этом радостном Пути из Нег
Больше Болезных Странников увижу,
Которые отставили свои Лохмотья Глин,
И шествуют, как Я, Убранством Свежим:
Я отведу сперва, чтоб утолить их Жажду,
К Колодцам Чистым, туда, где Сладость меда;
И далее ко Вкусу от Нектарных-Сот,
Начертанных Святыми во Хрустальных Ведрах.
И когда Бутыли наши и все Мы,
Бессмертием Наполнены,
Пути Святые от Небес мы Проторим,
Усыпаны Рубинами, величиною с Гравий;
Створы Алмазов, Сапфиров где Палаты,
Стены Высокие Кораллов, где Узоров-Перлы.
И далее к Небесным Бескорыстным Сводам,
Где ни один Стяжающий глас пел;
Ни Совесть прелитАя в Злато;
Ни Деланый Истец, ни Брал, ни Продавал;
Ни Кауза Промедлена, нет ни напрасных Дел:
От Самого Христа, Поверенного Королей,
Кто Добивается Всего, без Рангов;
Ему есть Ангелы, но нет Расплаты.
И когда Великое Двенадцати-Миллионное Жюри
Из всех Грехов моих, должно, от Ярости,
Против Черной Души моей Вердикт объЯвить;
Христос умолит Его Смерть, и Я буду Жить.
Великий Стряпчий! Моли мое Ты Дело;
В Твоих Раскладах верных и не найдут Изъянов;
Твое Спасение победное, как Милость,
Не от Законников, их Дланей для Корысти.
И тому быть моею Извечною Мольбой,
Тому, Кто создал Небо, Землю, Море,
Но Плоть моя должна Уйти так скоро,
И Голову хочу Обедать следующим Днем;
И при Ударе, когда мои Артерии спадут,
Скрепи с моей Душой Извечную Главу.
Тогда Готов Я, как Паломник славный,
Пуститься этими Путями, что Я прежде Записал.
THE PILGRIMAGE
Written by Sir Walter Raleigh, Knight, After his CONDEMNATION, The Day before his Death.
GIve me my Scollap-Shell of Quiet,
My Staff of Faith to lean upon;
My Scrip of Joy, Immortal Diet,
My Bottle of Salvation;
My Gown of Glory, Hopes True Gage:
And thus I'll go my Pilgrimage.
Blood must be my Body's Balm,
For here no other Balm is given;
Whilst my Soul, like a quiet Palm,
Travels to the Land of Heaven,
And there I'll kiss the Bowl of Bliss,
And drink m'Eternal Fill on e v'ry milky Hill.
My Soul may be a thirst before;
But after, it shall ne'er thirst more.
And in this happy Blissful Way
More Painful Pilgrims I shall see,
Which have put off their Rags of Clay,
And go Apparell'd Fresh, like me:
I'll bring them first to quench their Thirst
To the Pure Wells where Sweetness dwells;
And then to Taste of Nectar-Suckets,
Drawn up by Saints in Cristal Buckets.
And when our Bottles, and all We,
Are fill'd with Immortality,
The Holy Pathes of Heav'n we'll Travel,
With Rubies strew'd as thick as Gravel;
Cielings of Di'monds, Saphire-Floors,
High Walls of Corral, Pearly-Bow'rs.
And then to Heav'ns Bribeless Hall,
Where no Corrupted Voices bawl;
No Conscience molded into Gold;
No Forg'd Accuser Bought nor Sold;
No Cause Deferr'd, no vain-spent Journey:
For CHRIST Himself's the Kings Attorney,
Who Pleads for All, without Degrees;
For He hath Angels, but no Fees.
And when the Grand Twelve-Million Jury
Of all my Sins, shall, in a Fury,
Against my Soul Black Verdict give;
Christ pleads His Death, and I shall Live.
Great Counsellor! Plead Thou my Cause;
In Thy Proceedings can be found no Flaws;
Thou won'st Salvation as an Alms,
Not by the Lawyers Bribed Palms.
And this shall be my Eternal Plea,
To Him that made Heav'n, Earth, and Sea,
That Since my Flesh must Die so soon,
And want a Head to Dine next Noon;
Even at the Stroke when my Veins spread,
Set on my Soul an Everlasting Head.
Then am I Ready, like a Palmer fit,
To Tread those Paths that I before have Writ.
ЭПИТАФИЯ
НАДПИСЬ НА БИБЛИИ РАЛИ
Даже время таково, что в доверие берет
Юность нашу, радость нашу, что имеем,
Нам возрастом и пылью воздает;
Кто в темной и немой могиле,
Когда изведали изгибы всех путей
Историю закроет наших дней.
Но с земли этой, могилы этой, этой пыли,
Господь да воскресит меня, я верю.
EPITAPH
INSCRIPTION ON RALEIGH'S BIBLE
Even such is time that takes on trust
Our youth, our joys, and all we have,
And pays us but with age and dust;
Who in the dark and silent grave,
When we have wandered all our ways,
Shuts up the story of our days!
But from this earth, this grave, this dust,
The Lord shall raise me up, I trust.
НА ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА
Что есть нам жизнь? игра то страсти,
Наше веселье музыка деления на части,
Утроба наших матерей и тесным домом выйдет,
Когда восторглись краткой этой мы Комедией,
Небо, то формы Осуждающей просвет есть,
Что сверху виснет и метит тех, на ком грехов не счесть,
Наши могилы, что берегут от ищущего Солнца,
Под стать рисованным тем шторам, когда пьеса рвется,
Тем маршем мы идем до дальнего порога,
С окрасом заслуженным, и в этом нет Восторга.
ON THE LIFE OF MAN
BY SIR WALTER RALEIGH
What is our life? a play of passion,
Our mirth the musicke of division,
Our mothers wombes the tyring houses be,
When we are drest for this short Comedy,
Heaven the Judicious sharpe spector is,
That sits and markes still who doth act amisse,
Our graves that hide us from the searching Sun,
Are like drawne curtaynes when the play is done,
Thus march we playing to our latest rest,
Onely we dye in earnest, that’s no Jest.
ПРИРОДА, ЧТО РУКИ МЫЛА В МОЛОКЕ
Природа, что руки мыла в молоке,
И позабыла осушить их,
Вместо земли надела снег и шелк,
В воззвании любви, слепить их,
Когда б хозяйкой стала править
Для удовольствия любовных чаяний.
Ее глаза должны быть светом легким,
Фиалковым дыхание и невозможным губы;
И волосы ее не темны и не очень ярки,
И из закатов самых нежных грудь;
Что до ее души, она полагала им быть,
Только из шалости и из сноровки.
В воззвании любви, что вряд
Исполнены природой, с ее красой
Она так сердце выбила из камня;
Как и сама любовь, со злой судьбой,
Кто гибнуть должен за нее, природой данной,
Когда ее прикрасы спасать того не станут.
Но время (кого природа сторонится,
И грубо для любви готовит ложь,
Надежит глупого, и горшит мудреца)
Не омывают его руки и не сушат;
Но сделаны из ржавчины и стали,
И снег, и шелк, и млек в пыли вращают.
И легкий свет, и грудь, губы и дыханье,
Оно затмит, бесцветит и разрушит;
Кого оно питает, смерть не наполняет,
Что иногда бывает пищей лучшей.
Да, время скучным выставляет живость,
И всю осушает шаловливость с тем.
О, время подло! что в доверие берет
Юность нашу, радость нашу, что имеем,
Нам возрастом и пылью воздает;
Кто в темной и немой могиле,
Когда изведали изгибы всех путей
Историю закроет наших дней.
NATURE, THAT WASHED HER HANDS IN MILK
BY SIR WALTER RALEIGH
Nature, that washed her hands in milk,
And had forgot to dry them,
Instead of earth took snow and silk,
At love’s request to try them,
If she a mistress could compose
To please love’s fancy out of those.
Her eyes he would should be of light,
A violet breath, and lips of jelly;
Her hair not black, nor overbright,
And of the softest down her belly;
As for her inside he’d have it
Only of wantonness and wit.
At love’s entreaty such a one
Nature made, but with her beauty
She hath framed a heart of stone;
So as love, by ill destiny,
Must die for her whom nature gave him,
Because her darling would not save him.
But time (which nature doth despise,
And rudely gives her love the lie,
Makes hope a fool, and sorrow wise)
His hands do neither wash nor dry;
But being made of steel and rust,
Turns snow and silk and milk to dust.
The light, the belly, lips, and breath,
He dims, discolors, and destroys;
With those he feeds but fills not death,
Which sometimes were the food of joys.
Yea, time doth dull each lively wit,
And dries all wantonness with it.
Oh, cruel time! which takes in trust
Our youth, our joys, and all we have,
And pays us but with age and dust;
Who in the dark and silent grave
When we have wandered all our ways
Shuts up the story of our days.
НИМФЫ ОТВЕТ ПАСТУХУ
Когда бы мир, любовь, все были млады,
И песня Пастуха была бы правдой,
Те радости мой нрав бы привели в движенье,
Быть с вами, стать любовью вашей.
С полей до стойла время гонит стадо,
Где буйны реки, высит Скалы хлад,
И Филомел становится беззвучным,
Другие полнятся заботой о грядущем.
Цвет увядает, и беззаботные поля,
К зиме злонравной мщение стяжают,
Медовые слова, скорее сердце гнета,
Весна мечтания, но горести и слет.
Ваши туфли и платье, ложе из Роз,
Венок и сорочка, букет тысячи лоз,
Скоро сломит, иссохнут, ненужными были:
Растили в глупости, в разумении гнили.
Ваш бант из соломы и бутоны плюща,
Пряжки Кораллов и застежки янтаря,
Все радости сии не приведут в движенье,
Идти за вами, стать любовью вашей.
Но может юность длиться, любовь множить,
Без чисел вольностям, в возрасте без нужд,
От этих радостей мой нрав придет в движенье,
Быть с вами, стать любовью вашей.
THE NYMPH'S REPLY TO THE SHEPHERD
BY SIR WALTER RALEGH
If all the world and love were young,
And truth in every Shepherd’s tongue,
These pretty pleasures might me move,
To live with thee, and be thy love.
Time drives the flocks from field to fold,
When Rivers rage and Rocks grow cold,
And Philomel becometh dumb,
The rest complains of cares to come.
The flowers do fade, and wanton fields,
To wayward winter reckoning yields,
A honey tongue, a heart of gall,
Is fancy’s spring, but sorrow’s fall.
Thy gowns, thy shoes, thy beds of Roses,
Thy cap, thy kirtle, and thy posies
Soon break, soon wither, soon forgotten:
In folly ripe, in reason rotten.
Thy belt of straw and Ivy buds,
The Coral clasps and amber studs,
All these in me no means can move
To come to thee and be thy love.
But could youth last, and love still breed,
Had joys no date, nor age no need,
Then these delights my mind might move
To live with thee, and be thy love.
ВОСХВАЛИМ ДИАНЫ ПРАВЕДНЫЙ И НЕВРЕДИМЫЙ СВЕТ
Восхвалим Дианы праведный и невредимый свет;
Восхвалим росы, ею увлажненные земли;
Восхвалим лучи, слава ночи навек;
Восхвалим силу, из коей взрастают все силы.
Восхвалим нимф, с ними украшает леса,
Восхвалим рыцарей, в коих честь истая жива;
Восхвалим силу потоков, бьющих в грозу;
Да воссияет та Диана, все приносящая в дар.
В небесах она восходит королевой сфер;
Как хозяйка, наводит очищающий свет;
В кружении вечность, она источник замен;
Она - краса; ей праведность скрепленна.
Не знает время: сама его колесницу ведет;
И предел возлежит подле смерти;
В ней добродетель с неба ниспадает звезд;
В ней образ отлит совершенных добродетелей.
В чистейшем знании достоинство ее:
С Цирцеей станут те, ее кто не признает.
PRAID’D BE DIANA’S FAIR AND HARMLESS LIGHT...
BY SIR WALTER RALEGH
Prais’d be Diana’s fair and harmless light;
Prais’d be the dews wherewith she moists the ground;
Prais’d be her beams, the glory of the night;
Prais’d be her power by which all powers abound.
Prais’d be her nymphs with whom she decks the woods,
Prais’d be her knights in whom true honour lives;
Prais’d be that force by which she moves the floods;
Let that Diana shine which all these gives.
In heaven queen she is among the spheres;
In aye she mistress-like makes all things pure;
Eternity in her oft change she bears;
She beauty is; by her the fair endure.
Time wears her not: she doth his chariot guide;
Mortality below her orb is plac’d;
By her the virtue of the stars down slide;
In her is virtue’s perfect image cast.
A knowledge pure it is her worth to know:
With Circes let them dwell that think not so.
СУДЬБА УВЕЛА ТЕБЯ ПРОЧЬ, МОЯ ЛЮБОВЬ
Судьба увела тебя прочь, моя любовь,
Моей жизни душа и моей души небесный кров;
Судьба увела тебя прочь, моя принцесса;
Мой свет единственный, хозяйка истых грез.
Судьба увела все прочь от меня,
Судьба увела все прочь, тебя отбирая.
Мертвый для радости, я лишь живой для горя,
И Судьба становится моим кровным врагом.
Напрасны очи, ваши очи ваши слезы растрачивают,
Напрасны вздохи, что выдыхают мои отчаяния,
Напрасны искания, на земле и под небесным кровом,
Напрасны искания, в любви для судьбы законов.
Ныне любовь я оставляю у судьбы на руках,
Ныне любовь я оставляю у судьбы в оковах,
И лишь любовь во мне ожидание скорбей;
И скорби отныне быть принцессой моей.
Я тешен в том, судьба берет победы над царями;
Судьба, что правит всей землей и земными вещами,
Взяла любовь мою, бессильны Купидона чары;
Так слепа дама, верно Купидона не создав.
С глазами мудрости, но Купидон был слеп,
Владел моей любовью, моя любовь была на век;
Любовь прощай; судьбе тебя удалось покорить,
Но подлостям судьбы меня не изменить.
FORTUNE HATH TAKEN THEE, MY LOVE
BY SIR WALTER RALEIGH
Fortune hath taken thee away, my love,
My life’s soul and my soul’s heaven above;
Fortune hath taken thee away, my princess;
My only light and my true fancy’s mistress.
Fortune hath taken all away from me,
Fortune hath taken all by taking thee.
Dead to all joy, I only live to woe,
So fortune now becomes my mortal foe.
In vain you eyes, you eyes do waste your tears,
In vain you sighs do smoke forth my despairs,
In vain you search the earth and heaven above,
In vain you search, for fortune rules in love.
Thus now I leave my love in fortune’s hands,
Thus now I leave my love in fortune’s bands,
And only love the sorrows due to me;
Sorrow henceforth it shall my princess be.
I joy in this, that fortune conquers kings;
Fortune that rules on earth and earthly things
Hath taken my love in spite of Cupid’s might;
So blind a dame did never Cupid right.
With wisdom’s eyes had but blind Cupid seen,
Then had my love my love for ever been;
But love farewell; though fortune conquer thee,
No fortune base shall ever alter me.
Fortune (анг.) - удача, судьба, богатство.
УОЛСИНГЭМ
Когда вы пришли из земли святой,
Что Уолсингэм,
Встречали ли мою истую любовь
Путями теми, что следовали?
Как распознать вашу истую любовь,
Что встречала столь многих,
Когда я последовал в земли святые,
Что были близки, пропали бесследно?
Ни белый цвет ее, и ни черный,
Но столь небеса справедливы,
Ничто не имеет той дивной формы,
Ни в воздухе, ни на земли.
Подобное встретить мне выдалось,
Добрый сэр, тот Ангельский лик,
Как королева, как нимфа, явилась,
В ее походке, в ее милости.
Меня оставила совсем одного,
Совсем одного безымянным,
Та, кто вела иногда меня за собой,
И как своего любила.
Вас оставить совсем одного где повод,
Новый путь чтоб избрать;
Той, кто любила вас как своего
И вы составляли ей радость?
Ее я любил всю юность свою,
Но ныне стар, как вам заметно,
Любовь не берет свалившийся плод
С дерева иссохшего веток.
Знайте, любовь - нерадивое чадо,
Не помнит заветов из прошлого,
Слепо, глухо оно, когда исчисляет
И верой своей не дорожит.
Нет прочности в его желании
И без доверия его отрады,
Победило оно с миром отчаяния
И с развлечением проиграло.
И правда, такого рода женского любовь
Иль слово Любовь поругано,
Под коим детских множество поступков
Над причудами были порукой.
Но истая любовь это прочное пламя,
Что в уме всегда пламенеет;
Никогда не болеет, стареет, мертвеет,
От себя никогда отвернет.
WALSINGHAME
BY SIR WALTER RALEGH
As you came from the holy land
of Walsinghame
Met you not with my true love
By the way as you came?
How shall I know your true love
That have met many one
As I went to the holy land
That have come, that have gone?
She is neither white nor brown
But as the heavens fair
There is none hath a form
so divine In the earth or the air.
Such an one did I meet, good Sir,
Such an Angelic face,
Who like a queen, like a nymph, did appear
By her gait, by her grace.
She hath left me here all alone,
All alone as unknown,
Who sometimes did me lead with her self,
And me loved as her own.
What’s the cause that she leaves you alone
And a new way doth take;
Who loved you once as her own
And her joy did you make?
I have loved her all my youth,
But now old, as you see,
Love likes not the falling fruit
From the withered tree.
Know that love is a careless child
And forgets promise past,
He is blind, he is deaf when he list
And in faith never fast.
His desire is a dureless content
And a trustless joy
He is won with a world of despair
And is lost with a toy.
Of womenkind such indeed is the love
Or the word Love abused
Under which many childish desires
And conceits are excused.
But true Love is a durable fire
In the mind ever burning;
Never sick, never old, never dead,
From itself never turning.
ЛОЖЬ
Ступай, душа, тел наших гостья,
По нерадивому поручению;
Лучших затронуть не бойся;
Да истина станет тебе заверением.
Ступай, так мне смерть надлежит,
И дай миру ложь.
Скажи суду, как он блистает
И зияет, что гнилое древо;
Скажи о церкви, что она являет
Суть благости, благо не воплотив.
Коль суд и церковь станут возражать,
То дай им обоим ложь.
Скажи властелинам, они живы
Действиями действий других;
Не любимы, пока тем не милы,
Не сильны, пока не составят клику.
Коль властелины станут возражать,
Дай властелинам ложь.
Скажи людям высоких кондиций,
Что управляют поместьями,
Их цель это только амбиции,
Их практика только ненависть.
Коль те однажды станут возражать,
То дай им всю ложь.
Скажи тем, кто всех смелее,
Своими тратами они молят о большем,
Кто, в их стоимости невообразимой,
Изыскал для себя лишь честь.
И коль они составят возражение,
То дай им всю ложь.
Скажи усердию, желает преданность;
Скажи любви, всего лишь похоть;
Скажи времени, лишь движение;
Скажи плоти, всего лишь пыль.
И пусть они не станут возражать,
Ибо тебе должно дать им ложь.
Скажи годам, потраченные дни;
Скажи чести, она высокомерна;
Скажи красоте, как она гонима;
Скажи фавору, как он неуверен.
И те, конечно, станут возражать,
Так дай каждому их ложь.
Скажи уму, что он встревает
В точки щекотливые приятности;
Скажи мудрости, она вплетает
Себя в бессвязность.
И, так те станут возражать,
Немедля дай обоим ложь.
Скажи лечению о его отчаянии;
Скажи навыку, притязания повод;
Скажи милосердию, холод сознания;
Скажи закону, всего лишь склока.
И, так они чинят возражения,
То дай все еще им ложь.
Скажи удаче о ее слепоте;
Скажи природе об увядании;
Скажи дружбе о недоброте;
Скажи справедливости о промедлении.
И коль они станут возражать,
То дай им всю ложь.
Скажи искусствам, в них нет звучания,
Лишь вариация почтенных;
Скажи школам, хотят глубины знания,
И настоят на видимом чрезмерно.
Коль школы и искусства станут возражать,
То дай школам и искусствам ложь.
Скажи вере, из града верные бегут;
Скажи, что страна в заблуждении;
Скажи, мужество жалость отринуло;
Скажи, доблесть в почете все менее.
И коли они станут возражать,
Не медли подать им ложь.
Итак, когда ты рвешься, как я
Тебя наставил, заканчивая толк -
Ко всему, лжи преподать,
Не менее, чем заслуженный укол -
С себя начни, кто так намерен быть,
Укол не может душу прекратить.
THE LIE
BY SIR WALTER RALEGH
Go, soul, the body’s guest,
Upon a thankless errand;
Fear not to touch the best;
The truth shall be thy warrant.
Go, since I needs must die,
And give the world the lie.
Say to the court, it glows
And shines like rotten wood;
Say to the church, it shows
What’s good, and doth no good.
If church and court reply,
Then give them both the lie.
Tell potentates, they live
Acting by others’ action;
Not loved unless they give,
Not strong but by a faction.
If potentates reply,
Give potentates the lie.
Tell men of high condition,
That manage the estate,
Their purpose is ambition,
Their practice only hate.
And if they once reply,
Then give them all the lie.
Tell them that brave it most,
They beg for more by spending,
Who, in their greatest cost,
Seek nothing but commending.
And if they make reply,
Then give them all the lie.
Tell zeal it wants devotion;
Tell love it is but lust;
Tell time it is but motion;
Tell flesh it is but dust.
And wish them not reply,
For thou must give the lie.
Tell age it daily wasteth;
Tell honor how it alters;
Tell beauty how she blasteth;
Tell favor how it falters.
And as they shall reply,
Give every one the lie.
Tell wit how much it wrangles
In tickle points of niceness;
Tell wisdom she entangles
Herself in overwiseness.
And when they do reply,
Straight give them both the lie.
Tell physic of her boldness;
Tell skill it is pretension;
Tell charity of coldness;
Tell law it is contention.
And as they do reply,
So give them still the lie.
Tell fortune of her blindness;
Tell nature of decay;
Tell friendship of unkindness;
Tell justice of delay.
And if they will reply,
Then give them all the lie.
Tell arts they have no soundness,
But vary by esteeming;
Tell schools they want profoundness,
And stand too much on seeming.
If arts and schools reply,
Give arts and schools the lie.
Tell faith it’s fled the city;
Tell how the country erreth;
Tell manhood shakes off pity;
Tell virtue least preferreth.
And if they do reply,
Spare not to give the lie.
So when thou hast, as I
Commanded thee, done blabbing—
Although to give the lie
Deserves no less than stabbing—
Stab at thee he that will,
No stab the soul can kill.
ВИДЕНИЕ ПОДЛЕ КОРОЛЕВЫ ФЕЙ
Думал, Я нашел могилу, где Лауры лик,
Проникнут храмом, где девственное пламя
Повелось гореть; и, следуя по этому пути,
Увидеть погребенный прах живущей славы,
Чей склеп красу Любви и Доблести хранил:
Внезапно Я увидел Чести Королеву;
Душа Петрарки где о близости слезила,
И эти Милости впредь были не видны:
Для них та королева; в чьих владениях
Забвение его склонило на Лауры саван:
Над ним твердь камня виделась до крови,
И стоны духов упокойных пронзали небеса:
Где смех Гомера все сотряс во имя горя,
И клял проход того небесного вора!
A VISION UPON THE FAIRY QUEEN
BY SIR WALTER RALEIGH
Methought I saw the grave where Laura lay,
Within that temple where the vestal flame
Was wont to burn; and, passing by that way,
To see that buried dust of living fame,
Whose tomb fair Love, and fairer Virtue kept:
All suddenly I saw the Fairy Queen;
At whose approach the soul of Petrarch wept,
And, from thenceforth, those Graces were not seen:
For they this queen attended; in whose stead
Oblivion laid him down on Laura’s hearse:
Hereat the hardest stones were seen to bleed,
And groans of buried ghosts the heavens did pierce:
Where Homer’s spright did tremble all for grief,
And cursed the access of that celestial thief!
НА КАРТЫ И КОСТИ
В этом новом году до дня, до шестого,
Случится странное диво в королевстве том:
Четыре короля сберутся на том острове,
Недолго где пройдет великое притворство.
Многий люд составит окончание крестов,
И также многие великие убытки понесут;
Многие, весельем ныне полные и радостью,
Исполнятся ко времени печалью и грустью;
Христово сердце станет трепетать от страха,
Где страшный звук трубы, сойдет внезапно.
Там кости мертвых вскинут вверх и вниз,
В каждом городе и поселении близком.
В день или ночь, притворство будет в силе,
Покуда герольд мир провозгласит;
Вестник могучий, равный не был рожден,
Чья борода это кости, а рот винный рог.
ON THE CARDS AND DICE
BY SIR WALTER RALEGH
Before the sixth day of the next new year,
Strange wonders in this kingdom shall appear:
Four kings shall be assembled in this isle,
Where they shall keep great tumult for awhile.
Many men then shall have an end of crosses,
And many likewise shall sustain great losses;
Many that now full joyful are and glad,
Shall at that time be sorrowful and sad;
Full many a Christian's heart shall quake for fear,
The dreadful sound of trump when he shall hear.
Dead bones shall then be tumbled up and down,
In every city and in every town.
By day or night this tumult shall not cease,
Until an herald shall proclaim a peace;
An herald strong, the like was never born,
Whose very beard is flesh and mouth is horn.
КОГДА БЫ СИНТИЯ СТАЛА КОРОЛЕВОЙ, ПРИНЦЕССОЙ, И ВСЕЛЕННОЙ
Луна когда бы стала королевой,
принцессой и вселенной,
Держите в голове ту мысль,
иль молвите, то было сном,
Для тех,
кто так же, излагает,
и тех,
что неприязнь выражают,
Те мнения в том сочетании
их разума
Не более свободными бывают;
Писательство, искусство ваше,
или указания на то, чем были вы,
Надбавят больше к одному презрению,
к другому добавляют, что отчаяние,
Ваш разум, ни в одном не требный,
в видениях обоих превосходит их.
IF CYNTHIA BE A QUEEN, A PRINCESS, AND SUPREME
BY SIR WALTER RALEGH
If Cynthia be a queen,
a princess, and supreme,
Keep these among the rest,
or say it was a dream,
For those
that like, expound,
and those
that loathe express
Meanings according as
their minds
are moved more or less;
For writing what thou art,
or showing what thou were,
Adds to the one disdain,
to the other but despair,
Thy mind of neither needs,
in both seeing it exceeds.