Раскололся вдруг времени бег —
Ночь, со скрипом закрылись ворота...
На снегу одиноко стоял человек,
Видно, ждал он сегодня кого-то.
А, быть может, чего-то он ждал?
Может быть, он устал от погони
За мечтами своими, что как-то желал
Обуздать... Только вырвались кони.
Осень, лето, весна и зима,
Будто ветер, мимо промчались,
Он один — и печаль его тоже одна,
Лишь печаль ему только осталась.
За окном вновь метель завывает,
Но стоит человек на посту —
Он замёрз, но, лишь шире шагая,
Черноты всё клянёт пустоту.
Кто же ты? Импресарио веры?
И оркестра души дирижёр?
Не сдавался и не был ты первым,
Догорел в твоём сердце костёр.
Всё, что было, безбожно сломали,
Разобрали, что душу так жгло,
Но огонь из руки не забрали —
Не забрали и сердца тепло.
Ты, чудак, в луч фонарный шагни,
Видел много ты... Но ночи такие!
Ты в окно вновь моё загляни —
Ночью видно картины другие.
Вдруг из каждой из светлой из рамы
Зашумит тихо смех — и грустить уж нельзя,
И тебя — одинокого, весёлого, странного,
Окружат, вознесут теплотою друзья.
Ты взгляни, не робей — настоящей длины
Нити тянутся до скончания века —
Там, у самой высокой стены,
Вдруг опять будет тень человека?
Может, снова, шагами скрипя,
Он пройдётся, вздыхая устало,
Может, бросит свой взгляд на тебя —
Ты поймёшь, что ему не хватало.
Как же счастья всё в жизни нам мало!
Мы спешим и мечтаем побольше успеть,
Только в бешеных происках рая и ада
Присно сердцу всё ярче гореть...
Но тщетно. Замела метель
Ворота с черною оградой,
И птиц неслышимая трель
Не раздаётся... И не надо.
Не смотрит вдаль уж человек,
Вновь стала дата тридцать первой —
Вновь выпал чистый белый снег,
И шёпот слышится неверный.
Танцплощадки, огни дискотек —
Ночь, со скрипом закрылись ворота...
На снегу одиноко стоит человек,
И другой на снегу ждёт кого-то.