.
Мы шли с буксирами по Лене, смакуя слово Бодайбо.
Нас вёл отважный "Цирк на сцене" в лихое странствие своё.
А это я, двадцатилетний, здесь самый юный по годам...
К отвесным серым берегам несёт нас дикий хлёсткий ветер.
Волною палубу качает, рвёт глотку встречный пароход.
Меня в артисты посвящает- суровый северный восход.
Встречай, Сибирь, кедровой бурей под огневой небесный стяг-
Советский цирк в миниатюре- шесть циркачей и пять собак.
На берега могучей Лены, под пылкий гомон северян,
на хмарь болотистой арены вас вёл простуженный баян-
творцы судьбы своей матёрой, друзья лихих мытарских дней-
крутые, верные партнёры, далёкой юности моей.
Во всю раскатистую сушу, была молва, что тут и там-
волшебный цирк чарует души- охотникам и рыбакам.
Благословенны те минуты, когда под крики диких птиц,
дарили кроткие якуты нам шкуры дымчатых куниц.
Под песнь таёжных многозвучий и под манящий свет костров,
нам подносили жир барсучий и мясо чёрных осетров.
И с восхищением смотрели на нас промокшие глаза-
братвы копательских артелей с шального прииска Друза.
Душа в огне шальном купалась. В ней зарождался твёрдый сплав.
Тайга медведицей качалась в нас медвежат своих узнав.
Сибирь- великий постановщик и режиссёр судьбы моей,
пусть вечно, синь твоя полощет безбрежность пихтовых морей!
Мне часто снится "Цирк на сцене". И от того в душе светло,
что будто в юность, вверх по Лене, иду я в город Бодайбо...