МИХАСЬКА
Посвящается Михаилу Степуленко,
моему племяннику,
погибшему на Украине в январе 2023 года.
*
Пули ещё свистели, летели мины, когда Михаил пополз по полю к первому раненому. В окопе сидели четверо солдат и молодой лейтенант. Назначили его неделю назад. Двадцать два года. Мальчишка совсем. Втягивал голову в худые плечи и настороженно крутил шеей. В тот вечер Мишка дал ему выпить сто грамм, спокойно говорил, что здесь, на передовой, не так уж и страшно, что солдаты помогут, всему научат. Михаил был старше всех, потому его слушали и подчинялись.
Полз по горячей от взрывов земле, а вспоминал, как босиком бродил по горячему песку пляжа. Солнце лизало кожу, ветерок с моря обдувал свежестью, дышалось легко. Он с разбега ринулся в волны, нырнул, погружаясь в мир бирюзы...
А вот и первый раненый. Потрогал пульс на шее, живой. Голова в крови. Перевязал, уколол обезболивающее, шепнул:
— Ну, поползли до дому, воин.
Сержант перевалился в окоп, аккуратно уложил раненого, матюкнулся.
— Какого вы тут расселись? Хорош скулить! Там еще четверым надо помочь, истекут кровью.
— Может, они уже того... – Лейтенант не смотрел ему в глаза.
— А ну, встать! – Мишка не помнил, когда он так орал на своих. – Ты, сука, лейтенант, представь, тоже будешь там лежать и никто, слышишь, никто за тобой не полезет. Представил? И как тебе?
Парень забубнил что-то, но поднялся, выглянул за бруствер, остальные последовали примеру.
— Далеко ползти?
— Нормально. Двое налево, к тому поваленному дереву, двое направо, к яме, а мы, – он посмотрел на парня, с которым говорил, – мы с тобой, лейтенант, к бугорку поползём. Там двое лежат.
Через некоторое время всем раненым оказали первую помощь, чуть позже их увезли в тыл. Перед расставанием один из них протянул рук для пожатия, спросил:
— Как тебя зовут, командир?
— Михаил. Но я не командир.
— Да, ты не командир, ты защитник человечества, – еле слышно пробормотал раненый.
— Что?
Но ответа не было, парень потерял сознание.
Михаил и его друзья погибли через четыре недели. Минами разметало всех шестерых так, что собирали останки наугад...
С тех пор прошло пятнадцать лет. С Украиной давно замирились.
Алексей вышел во двор, потянулся с хрустом. Свой дом, как мечтал когда-то. Жена, любимая, дочка, скоро сын родится. И денёк такой тёплый!
— Михаська!
Из сарая выглянула белобрысая голова десятилетней девочки.
— Меня зовут Мишель!
— Как? – Отец поперхнулся. – Мишка ты! И никак иначе!
— Нет! Дурацкое имя! Зачем вы так меня назвали? – девочка моргала влажными ресницами, изо всех сил сдерживая слёзы.
— Дурочка, – Алексей обнял дочку. – Поедем скоро в одно место, поймёшь всё.
В начале года Лёшка созвонился с теми пятью товарищами, с которыми лежал когда-то на поле боя. Тогда он, раненый, истекал кровью и думал, что ему немного осталось. Но судьба решила улыбнуться. Их вытащили, вылечили. Алексей рассказал уцелевшим солдатам о том, что случилось. Так вышло, что он единственный оказался в сознании, запомнил всё. А позже выяснил, как погибли те, кто помог выжить Алексею и его друзьям.
Решили мужики в этом году поехать к месту упокоения Михаила. Неблизкий путь на Сахалин, но никто не отказался. Май стоял теплый. Ветер шевелил волосы людей. Пятеро бывших солдат склонили головы у могилы. Позади стояли их жёны и дети. Говорил Алексей. Как мог подробно, в деталях, вспомнил о том дне, когда им дали второй шанс жить.
Михаська слушала, открыв рот, по щекам ползли слезинки.
Положили цветы, помолчали. Потом отправились в кафе. Детей посадили за отдельный стол, заказали сладости. Девочка посмотрела на четверых разновозрастных мальчишек. Самому младшему, улыбчивому кудрявому шатену, семь лет, потом двое восьмилеток, чем-то похожие между собой брюнеты, и девять лет рыжему молчуну. Она протянула руку:
— Давайте знакомиться. Я Мишка!
Четвёрка, словно эхо, повторили за ней это имя.
— Нас в честь того Михаила назвали. – Тихо проговорил рыжий Мишка. – Если б не он, нас бы не было.
Мишка кивнула.
— Это самое лучшее имя.
— А тебе как с мальчишеским именем? – семилетний Михаил лукаво щурился. – Может, лучше Мишель, Микаэла, Михалина.
— Не, – мотнула головой, – Мишка лучше всего, а папа зовёт Михаська.
— А как тебя будут звать, когда взрослой встанешь? – рыжий усмехался, цикая дыркой между зубами.
— МихаИла Алексеевна. Вот как!
За соседним столом о чем-то вспоминали взрослые. Мишкина мама смеялась.
— А мне Алексей говорит, что не станет ждать, пока родится мальчишка. И ведь уговорил! А сейчас и не представляю, чтоб по-иному дочку звать.
Алексей улыбнулся, обнимая жену.
— Мальчугана, если что, тоже Мишкой назовем!
Все заговорили разом, смеясь, отпивая из бокалов.
Они, конечно, не видели, что за свободным столиком у окна сидит в поношенной солдатской форме тот самый Михаил, что принял когда-то обычное для него решение – вынести с поля боя раненых бойцов. Михаська разглядывала его удивленно, потом звонко спросила, тыча пальцем:
— Пап, а кто этот дяденька-солдат?
Алексей посмотрел в ту сторону, куда показывала дочь, но уловил лишь смазанное мимолётное движение.
— Михаил приходил, – выговорил он чуть погодя, глотая ком в горле, – посмотреть на вас, тёзки.
И добавил:
— Пятеро их пока что, Миша, но, думаю, будет больше. Спасибо тебе за наши жизни. За то, что родились наши дети.
Мужчины и женщины молча встали, выпили, поминая павших.