Я живу не один. Тут со мною четыре стены, старомодный диван, две подушки на этом диване, “Приходи, - говорят , - хватит мокнуть в намыленной ванне, полежал бы на нас, мы тебе для забвенья даны”. И часы простучат, будто гонит их битва в пути, да и ванна сама предлагает немедля раздеться, окунуться в неё, так что мыслям уж некуда деться, лишь собраться в клубок и на время тихонько уйти. Безо всяких причин, не спеша, зажурчит унитаз, он затихнет на миг и обрушится вдруг водопадом, будто хочет сказать - не печалься, мол, я уже рядом, только крышку открой, и явлюсь я тебе напоказ. Чайник вдруг засвистит, на кипенье известный мастак, а портрет на стене хоть молчит, но глядит исподлобья, обращаясь ко мне с непонятною просьбою, чтоб я перевесил его чуть левее и выше, вот так. Я живу не один. Убедись, не стыдись, поглазей, стар и немощен стал, и живот мой немного округл, и всезнающий плут, глубокоуважаемый Гугл развлекает меня голосами ушедших друзей. Ну, а та, что ушла и на сердце оставила шрам, что по жизни моей пронеслась незакатной планетой, долго будет со мной - то слезою, то песней пропетой, словно солнечный луч, возвещающий день по утрам. Только - чу! - заскрипел повидавший подошвы паркет, ни с того, ни с сего разразился тирадой компьютер, пусть он вовсе не нов, он мне правнук, и фатер, и мутер, чтоб развеять тоску, у меня ничего уже нет. Сколько будет ещё умножающих скорби годин, неизвестно, когда и какие нас ждут эпилоги, будут книги, стихи, а ещё и счета, и налоги... Не печалься, Господь, погляди - я живу не один.